Моя любовь навсегда
Шрифт:
Растерянное выражение лица Марата стало самым сладким лакомством Паши за последние два года бесконечной борьбы. Ничто не приносило ему большего удовлетворения, чем вид поверженного противника. Его пути оказались отрезаны, а спасительные гавани уничтожены или закрыты.
Теперь никто не поможет Марату. Никто, ничто и никогда.
— Лжешь, — попытался вывернуться тот и процедил сквозь зубы: — Игнат бы не допустил такой ошибки.
— Женщины бывают болтливы и мстительны, — ответила за Пашу Кира, после чего невинно похлопала ресницами. — Зря вы
— И пронырливость некоторых журналистов, — они кивнули на Влада.
Младший из сыновей Сергея Радова заулыбался, как только Марат повернулся в его сторону, и помахал ему рукой. Ничего, кроме тихого шипения, выдать не получилось. Осталось бессвязно открывать и закрыть рот, подобно рыбе, выброшенной на берег.
— Но ты не расстраивайся, — Паша поправил бабочку Марата. — Когда твои дружки переобуются, тебе станет не до обид. Обещаю.
— Убери руки!
Звук шлепка затерялся в веселой трели флейты музыканта, стоящего на импровизированной сцене из собранных термопластин. Остальной оркестр тоже усиленно надрывался в попытках удовлетворить слух искушенной публики хозяина вечера.
Паша нисколько не обиделся, лишь тряхнул пострадавшей кистью и сунул ее в карман брюк.
— Не злись, приятель, — усмехнулся он. — Так бывает, когда ставку делаешь не на друзей, а на партнеров.
— Ты сейчас про того друга, который давно кормит червей на кладбище? — процедил Марат.
Ответа не последовало, поскольку по залу пронесся восхищенный вздох. Робот-помощник аккуратно выкатил на середину трехметровый торт. Огромный нижний ярус покрывал шоколад, два верхних были в шоколадных подтеках и выровненном креме. На поверхностях второго и третьего яруса в качестве украшения лежали ягоды: клубника, малины и черника.
Конструкция издали выглядела аппетитно, но, присмотревшись, Паша понял, что десерт не настоящий. Сделан качественно, однако смущал чересчур глянцевый блеск ягод и кремовой поверхности. Тем более что за ним шли Алиса с Елисеем в белых спецодеждах шеф-поваров, хотя им в зале делать нечего. Да и свет играл на их лицах так, что стало заметно, как усердно они прятали за серьезным выражением радость.
Музыканты замерли, атмосфера раскалилась от любопытства присутствующих. Краем глаза Паша заметил, как старший сын встряхнул руками. Прищурившись, он склонил голову к плечу, опять отпил из бокала и оглянулся.
Настя усердно цеплялась за мрачного Марка, а Раиса с Кристиной и Сергеем почему-то напряглись. Стас что-то шепнул Родиону, и тот потянулся к наушнику, при этом поглядывая то на Марата, то на Геннадия Збруева. Озадаченный Влад вытянул шею и отмахнулся от щебечущей девицы, которая половину вечера кружила подле него.
Все выглядело вполне обыденно, кроме внезапной тишины, от которой звенело в ушах. А потом счастливая Алиса потянулась к торту, и где-то в сознании Паши щелкнула догадка.
— Ну нет, — пробормотал он.
— Что? — удивилась Кира, и Марат отступил в сторону для лучшего обзора.
— Вот же клоун!
—
— Дорогие гости, вы готовы к главному десерту? — голос Елисей разлетелся по залу, благодаря чувствительному микроусилителю, встроенному в наушник.
Паша снова оглянулся и понял, что Глеба и Илоны нигде нет. Едва он забеспокоился, как заработал внутренний механизм, и два верхних яруса торта с грохотом откинулись. Раздались испуганные крики, затем хлопки. По залу разлетелись конфетти с лепестками живых цветов, а из открытого люка показалась высокая фигура в белом костюме.
— Всем добрый вечер! — прокричала она, раскинув руки.
— Ярик, — простонали Паша с Кирой, глядя на сияющего друга.
Глава 56. Обратный отсчет
— Детка, не желаешь свалить из этого тухлого болота на тусу?
Милана оторвала взгляд от четы Канарейкиных и перевела тот на сына Геннадия Збруева. Федор и раньше проявлял к ней повышенное внимание, поэтому сегодняшний вечер не стал исключением. Только среди объектов его интереса она была не первой и не второй, так что не стоило обращать на него внимания.
Что Милана и сделала, равнодушно качнув головой. Потому что сейчас ее мысли занимала отчаянная попытка слиться с горизонта, чтобы беспрепятственно сбежать на помощь к Антону, пока Глеб занят гостями.
Ей хватило сполна отцовской «любви», когда он представил ее престарелому Шамилю Макарскому, владельцу известного ювелирного бренда «Птица». От сальных взглядов последнего до сих пор тянуло в душ. Ее будто вываляли в грязи, а потом облили чем-то сладким, отчего чесался каждый сантиметр кожи.
Просто удивительно, как Милана выдержала целых тридцать минут непрерывной беседы и двух танцев с этим драным павлином в дорогущем костюме. Бесконечное хвастовство и перечисление всего имеющегося имущества в его распоряжении наскучило до скрежета зубов. Про его аромат, отдающий сладким ладаном, вовсе вспоминать не хотелось.
Она с трудом выпуталась из цепких паучьих объятий, после чего скрылась в толпе гостей под предлогом припудрить носик. А потом бдительная мама нашла для Макарского новую жертву — двадцатилетнюю вдову бывшего генерального директора. Его скоропостижная смерть от инфаркта стала той горячей новостью, что заполонила все известные интернет-издания, и сыграла этой хитрой бестии на руку.
— Нет, — бросила Милана и вновь покосилась на выход, после чего сделала к нему шаг.
Мимо нее прошел Марат Донской, который решительно направился в сторону Павла Александровича и его супруги. Остальные родственники и друзья Антона тщательно следили за происходящим, по-прежнему разыгрывая свои роли на этом бессмысленном вечере.
Милана в сотый раз за прошедшие часы пожалела, что он отказался от аудиосвязи из-за повышенной безопасности в доме. Понятно, что существовал риск попасться системе. Но его голос в ухе успокоил бы ее расшатанные нервы.