Шрифт:
Скорбный Арлекин
Удивительный факт: в 1992 году во всемирно известной английской энциклопедии «Кто есть кто» Фаина Георгиевна Раневская указывалась в списке десяти самых выдающихся актрис XX века! И это при том, что в кино
И действительно большинство ролей вполне может уместиться в эти обидные рамки «и другие…» По-настоящему «знаковых» театральных ролей – всего две, в Театре имени Моссовета: миссис Сэвидж (спектакль «Странная миссис Сэвидж») и Люси Купер (постановка «Дальше – тишина»). И тем не менее такое признание таланта! Мало какие советские «примы» того времени получили вот такую «мировую» известность!
Да, интригует… Хочется во всем не спеша разобраться… Хотя писать о Раневской довольно неблагодарное занятие. По поиску «Гугл» в Интернете выскакивает свыше пятидесяти призывных обложек книг с ее «непосредственным участием». Из них полтора десятка развернутых и не очень биографий, с рассказами о Великой актрисе и Мыслителе. Издана даже книга неких «стихов-медитаций на мысли Фаины Раневской». (Боже правый, видать, для «совсем продвинутых»). Едва ли есть смысл соревноваться со всем этим сонмом культурологов, историков, искусствоведов, да и просто профессиональных вспоминателей былого. Ведь о Раневской сказано уже просто… вагон и маленькая тележка!
Но я, как благодарный зритель и читатель, поклонник таланта Фаины Георгиевны, имею полное право провести собственные ассоциации и составить собственное мнение о ее творческом пути. Пусть субъективное, вольное (возможно, даже чересчур!), но уж как есть… Издатель, если посчитает их заслуживающими внимания, – вправе обнародовать. Ну, а читатель – соответственно прочитать (или, как минимум, просмотреть наискосок).
Найдет ли кто для себя что-то новое и полезное? Вопрос на засыпку… Во-первых, что считать полезным? Просто пищу для размышлений, строительный материал для создания собственных словесных конструкций учитываем? А как насчет вожделенной новизны? Так ведь сказано, еще во время оно: «Нет ничего нового под солнцем!»
И правильно сказано! А читая воспоминания и размышления Раневской, как раз и начинаешь поневоле соглашаться со многими отнюдь не жизнеутверждающими изречениями библейского мудреца Экклезиаста. Возникает стойкое ощущение, что местами Фаина Георгиевна выступает просто как – ни дать ни взять! – его современная проекция…
«Воспоминания – это богатство старости» – напишет однажды Великая актриса. Так почему бы нам не попробовать поискать что-то интересное в этом богатстве? Аккуратно разворошить его просто со стороны, с позиции нейтрального наблюдателя?
Когда задаешь себе вопрос: а с кем можно сравнить Фаину Георгиевну (Деятеля культуры – с большой буквы, а не только театра и кино), то как-то и не сразу можешь ответить.
Из актерской братии многие довольно успешно и громко являли смежные таланты. К тому же большинство остры на язык. Кто-то писал эпиграммы, частушки для театральных капустников, ироничные сказки с элементами сатиры… или придумывал афоризмы с назидательной развязкой. Подавляющее большинство артистических деятелей оставили после себя пафосные мемуары с подробным изложением и обоснованием «высокого штиля» и «себя-самое» в Искусстве. Оптимистично настроенные поклонники разного рода талантов поговаривают меж собой, что некоторые
Согласен, у нас много (было и есть… впрочем, все же больше «было»!) блистательных комедийных актеров, некоторые из них в быту являли собой разочаровавшихся в жизни философов-одиночек, с оригинальным взглядом на Мироздание и социальную миссию искусства…
Но все добившиеся и признанные, по ощущениям, как-то слишком упорно и цепко придерживались выбранного, «однажды нащупанного» жанра, в коем плотно и удобно укоренялись. На стыках жанров и стилей, видимо, как-то неуютно существовать: не совсем понятно, что конкретно писать в наградных листах, регулярно отправляемых по инстанциям.
А вот Раневская как-то не особенно вписывается в сплоченные ряды «небожителей от Ея Величества Культуры». Но опять-таки по субъективным ощущениям. Комическая, буффонадная актриса… и скорбный философ «а-ля Экклезиаст». «Когда я умру, похороните меня и на памятнике напишите: „Умерла от отвращения“», – заявляла Фаина Георгиевна… И, когда читаешь ее дневники, понимаешь, что просто не можешь в духе Станиславского отрезать: «Не верю!» Скорее, выдавишь: «Увы!»
В ее жизни явило себя не только «смешение жанров», но, прежде всего, гремучий сплав мировоззрений, парадоксальный синтез почти что взаимоисключающих мироощущений. Грустное комедиантство, озорной трагизм, хулиганствующее философствование, эпатажное мудрствование…
И если рассматривать это парадоксальное смешение, то на ум приходит разве что… Леонид Енгибаров, известный как «грустный клоун с осенью в сердце». Да, сейчас бы его назвали «мим», «эксцентрик» или как-то еще. Но ведь он манифестировал себя не привычным «артистом оригинального жанра» – не вполне определенного, а потому и представленного на неких нейтральных сценических подмостках. Нет, он выступал именно в цирке(!), причем в роли обычного коверного! И зритель не всегда готов увидеть пронзительные лирические интермедии – сама личина клоуна подразумевала накатанный односложно-плоский юмор: падения, кривляния, натужное выстраивание смешных рож… да исподтишка трусливые пинки униформистам.
Но взрывать устоявшийся жанр изнутри, превращать его в нечто совсем иное, чуть ли не в противоположное – это дорогого стоит! Вот, видимо, именно поэтому бесславные сонмы ушедших лицедеев манежа начисто забыты зрителями, а клоуна Енгибарова будут помнить еще очень долго!
А ведь ценителям поэзии хорошо известны и верлибры Енгибарова! Еще одна грань таланта, которая ждет своей заслуженной оценки: «Наскучит уют, остынет любовь, и останется только Дорога, и где-то далеко впереди – надежда, что будет любовь, покой (…) но это только мираж, без которого не бывает Дороги!»
Для привычного клоунско-шутовского колпака несколько неожиданно, не правда ли?
Если посмотреть на десяток золотых киноролей Раневской (то бишь тех, что крепко въелись в память массовому зрителю), то трудно не заметить в них неприкрытый, практически феерически-буффонадный сарказм! Фаина Георгиевна не переигрывает, не превращает своих лирических героинь в некие «небывальщины», а живописует их столь эмоционально яростно, что получается нещадный гротеск. И слово «лирическая» как-то само собой размывается из тщательно вылепленных образов. Зато просятся на язык другие определения: например, «фантасмагорическая» или «убийственно реалистическая» героиня. Из тех, чье амплуа звучит в просторечии как что-то наподобие «Оборжаться, умереть – не встать!», Фаина Раневская, пожалуй, самая загадочно-грустная клоунесса кинематографа. Вначале трудно сдержать улыбку… а затем долго не покидает ощущение щемящей горечи.