Моя Мия. На осколках первой любви
Шрифт:
– Нормально всё, – машу рукой. – Вечером буду. Пока мамуль.
Если честно, я просто счастлива!
И вовсе не оттого, что отправляюсь в мини-путешествие с бывшим дружком.
Нет.
Я так не хотела идти на этот приём, что Громов стал отличным предлогом для отказа Демидову. Правда, я трусливо написала, что плохо себя чувствую, а Лев пожелал поскорее выздоравливать и сообщил, что позвонит вечером.
Ощущаю себя ужасной обманщицей, недостойной такого классного парня.
В
– Мы в область едем… По зимней трассе, – Мирон отводит взгляд от экрана телефона и недовольно изучает мои ноги. – Чё ты вырядилась как на фотосессию?!
– Мы ведь на машине…
– Это дорога, Карамелина. Машина может сломаться.
Невозмутимо укладываю рюкзак себе на колени и поворачиваюсь к Громову:
– Даже БМВ?..
Играю бровями.
Мир посмеиваясь заводит автомобиль и выруливает на дорогу.
– Даже БМВ ломается. Это всего лишь вещь. Но понадёжнее будет чем…
– Только попробуй, – предупреждаю с серьёзным лицом.
– Чем корейцы, – договаривает он благоразумно.
– Спасибо.
Наш посёлок находится практически на выезде из города, поэтому мы довольно быстро оказываемся на трассе. Мирон устраивается в правый ряд и заметно расслабившись, немного съезжает в кресле, расставляя ноги.
Периодически бросает на меня многозначительные взгляды.
– Рассказывай давай, – говорит тихо.
Забираю воздух в лёгкие. Я ждала. Боже. Из меня как из табакерки тут же сыпется:
– Всё началось в Новый год…
– Пфф… так давно?!
– Да. Мне пришло сообщение с анонимного номера. Поздравили с праздником, обозвали овцой и посоветовали крепиться, потому что год будет для меня тяжёлым.
Безукоризненные черты лица ломаются, но это всё равно красиво. Любуюсь.
– Пиздец. И чё ты молчала, дурочка моя?
– Перестань, – стону. – Я тебе рассказываю ни для того, чтобы выслушивать нотации.
Мирон враз становится серьёзнее.
– Продолжай.
– Потом мне пришло видео из клуба, – закусываю губу.
– Какое?
– С Офицеровым, – смущаюсь. – Из випки. Помнишь?
– С удовольствием бы забыл, – выплёвывает он.
– Почему? – хмурюсь.
– Не бери в голову. Видео… – почёсывает подбородок двумя пальцами. – Там же не было камер. Я проверял.
– Не было, – киваю. – Значит, кто-то снимал. За шторой у стены.
Моё лицо заливается краской.
– Это уже интереснее и было не так давно. Сгоняю завтра в клуб, чтобы просмотреть видеозаписи из тамбура и зала. Может, будет видно, кто заходил в випку перед вами.
– Спасибо.
Минут десять едем в полнейшей тишине. Кажется, Громов и думать забыл про мои проблемы,
– Я так понимаю, это шантаж? – хмурится Мирон, поглядывая в зеркало заднего вида. – Что тебе надо было сделать?
– Завалить зачёт, – произношу еле слышно.
– И ты пошла на поводу у шантажиста? – взбешено восклицает.
– А что мне было делать? – развожу руками.
– Рассказать отцу, как минимум.
– Только попробуй, – предупреждаю, грозя ему пальцем.
– Почему ты…
– Это не обсуждается, Мир.
– Но по-че-му? Ты можешь мне внятно объяснить?
– Не хочу, чтобы отец видел… Там такой ужас… Кринж.
Мотаю головой. Немыслимо.
– Я помню всё до мелочей, – ворчит он под нос. – Ничего такого ужасного там не было, не нагнетай. Если бы ты там сексом занималась или, ещё невообразимее, делала минет.
Он хохочет, будто сама мысль о том, что я могу делать что-то подобное вызывает только улыбку.
Это злит чрезвычайно.
– Что за «ещё невообразимее»? – оскорбляюсь. – Что смешного в том, что я могла делать кому-то минет?
Смех мгновенно прекращается, а мужские ладони с силой стискивают руль.
– Ты же несерьёзно? – его глаза метают в меня молнии.
– Надеюсь, это ты несерьёзно, – парирую. – И смею тебе напомнить, у меня есть парень, который взрослее тебя на три года.
Последнее звучит немного по-детски, но я стараюсь об этом не думать.
– При чём здесь возраст и секс? – удивляется Громов. – Мне кажется, здесь больше влияют другие величины, – подмигивает мне.
– Ой, всё, – зажимаю уши. – Хватит, пожалуйста.
Он снова смеётся и, кажется, успокаивается.
– Ладно. Так почему ты не рассказала отцу, Карамелина?
– Мне стыдно, – морщусь. – Он считает меня такой идеальной. Так гордится. Когда я думаю, что папа когда-нибудь увидит нечто подобное, у меня руки дрожат.
Киваю на сложенные ладони.
Мирон тяжело вздыхает и тянется к ним, приободряюще сжимает мои пальцы. Улыбаюсь ему в ответ.
– Спасибо…
– Ты не права, Мия.
– Почему?
– Семья – это место, где тебя примут любой.
– Я никогда не была «любой». Всегда вела себя подобающим образом. Училась на отлично.
– Всё так, – соглашается Мирон.
– Тогда откуда ты знаешь, примут ли они меня после такого видео? – удивляюсь.
– Руслан с Элиной тебя любят, – пожимает он плечами.
– Идеальных все любят.
Кроме тебя, – договариваю про себя.
Ты питаешь слабость к порочным и грязным. Желательно без трусов.
– Загоняешься, Мий. И делаешь из мухи слона.