Моя Мия. На осколках первой любви

Коваль Лина

Усмехаюсь.

– С кем-то сравниваешь? – спрашиваю не агрессивно, но получается именно так.

Мия смеется звонким смехом и отбрасывает длинные волосы назад. Нравится, когда я её ревную, давно заметил, но само по себе ревность – чувство неприятное.

– Если только с фотографиями, – отвечает честно.

– Пффф, – выдыхаю, когда теплая ладонь обхватывает ствол у основания и отчетливо сжимает. – Что ты творишь?

Её глаза ярко сверкают в темноте, а ладонь продолжает мне дрочить.

–

Хочу посмотреть, как ты кончаешь? – пожимает она плечами так, будто говорит совершенно обыденные вещи.

– Бля-ядь, – тяну, откидываясь от подушки и напрягая мышцы. – Я забыл твою любовь ко всему новому, – осматриваю Карамелину и одним движением скидываю тонкие лямки с плеч, оголяя идеальную грудь, которая нервно вздымается.

Когда сознание практически улетает, слышу, как в гостиной орёт мой телефон.

Твою мать.

А вдруг москвич?.. Такой звонок пропускать нельзя, я и так с утра оставил телефон дома. Мозги набекрень.

– Надо ответить, – укладываю ладони на узкую талию и снимаю с себя мягкое тело.

Под легкое карамельное ворчание, поднимаюсь, заправляю член в трусы и выхожу из комнаты. Хватаю телефон с журнального столика.

– Да, Руслан, – подношу телефон к уху.

– Не занят? – спрашивает он иронично, словно снова даёт понять, что считаться со мной – это как-то несерьёзно.

– Был бы занят – не ответил, – отвечаю деловым тоном. Ему придётся со мной считаться.

– Ну-ну, – усмехается Алиев и внимательно спрашивает. – Что ты знаешь об Иве Задорожной?..

Глава 40.Мия и возвращение домой.

Мирон возвращается через пять минут, но я сразу чувствую перемену в его настроении.

Моментально.

Он… злой. И по тому, как он резко переворачивает моё тело на спину, ложится сверху и жадно целует, понимаю – Громов сердится не на меня.

Обнимаю широкие плечи и веду ладонями ровно до пояса низко посаженных джинсов. Мурашки по коже. Смесь нежности, желания и дикого-предикого счастья.

– Кто звонил? – спрашиваю, когда в мою щеку утыкается тёплый нос.

Сердце Громова тоже немного успокаивается и уже не бьётся, как сумасшедшее.

Молчание затягивается, я вот-вот готова повторить свой вопрос и быть настойчивой… но Мирон вдруг звонко целует меня в ухо и с усмешкой выдаёт:

– Это была Полиция нравов, Комитет по лишению девственности вне брака.

Обняв мощную шею, закатываюсь от смеха и подвергаюсь обстрелу из коротких поцелуев и укусов.

– Громов… Мир… Мир, блин, – извиваюсь под ним, как уж на сковородке. – И что сказали-то?..

– Сообщили, что в следующий раз меня казнят самым страшным для мужчины способом.

– Если у тебя будет следующий раз, Громов, и ты лишишь кого-то

ещё девственности, то я сама тебя казню этим способом, – заявляю мрачно.

– Ладно-ладно.

– Не смешно.

– Согласен, Карамелина, – соглашается Мирон, снижаясь и захватывая в рот твёрдый сосок.

Облизывает его, глядя мне в глаза.

Боже.

Это так порочно, что у меня между ног случается мокрый взрыв.

– Я искуплю свою вину, – шепчет он и спускается, зацеловывая живот в районе пупка. – Раздвинь ножки.

– Может… не надо? – облизываю вмиг пересохшие губы, пытаюсь унять внутреннюю дрожь.

Мирон вместо ответа подхватывает пальцами моё бельё и тянет вниз.

– Хочу тебя попробовать, – признаётся он и, подцепив мои ноги под коленками, сам разводит их в стороны. Сверкает горящими в темноте глазами, склоняясь.

У меня внутри жизнь останавливается.

Чёрт.

Главное, не забывать дышать. От предвкушения и зарождающегося внизу живота удовольствия это получается через раз.

В тот момент, когда горячий язык касается моего клитора и начинает сладко кружить по часовой стрелке, всхлипываю и не сдерживаю стон.

– Приятно? – спрашивает Мир.

– Да-а, – хриплю. – Не останавливайся, пожалуйста.

Громов тихо смеётся и добавляет к языку сначала один палец, а затем второй. Голова кружится от этих его движений, по телу то тут, то там электрические разряды прокатываются, перед глазами яркие вспышки возникают, превращаются в общую агонию. Я горю заживо.

Ощущение такое: всё, что происходит должно вот-вот сложиться в одну общую картину и разукрасить жизнь яркими красками. Разбрызгать радугу там… внизу.

Наше дыхание периодически сбивается. Прикрываю глаза, но вспышки не проходят, только ярче становятся. Не выдержав, выгибаюсь и отчаянно сжимаю простыни. Мирон, словно предугадав это, фиксирует моё тело свободной рукой и продолжает увеличивать напор языка и пальцев.

– Ох-х, – тяну медленно, и в промежность бьёт первая судорога, взрывной волной распространяющаяся до кончиков волос.

За ней ощущаю ещё несколько. Одну за одной. Это… ошеломляет. Сбивает с толку. Словно рождаешься заново.

Боже, как приятно.

Почему я раньше этого не узнала?..

Смотрю, как Мирон быстро поднимается, сдирает с себя джинсы и проводит ладонью по подрагивающему члену.

Как заворожённая слежу за ускоряющимися движениями его руки и охаю, когда он изливается на мой живот тёплой, вязкой жидкостью.

Тут же падает рядом и собственнически привлекает меня к себе, не обращая внимания на то, что мы оба в его семени.

– Теперь ты обязана выйти за меня замуж, – хрипит мне в ухо, разворачивает к себе и целует в губы. Вкус сладкий, необычный.