Моя небесная жизнь: Воспоминания летчика-испытателя

Меницкий Валерий Евгеньевич

В какой-то момент подростки всё-таки бросились на меня. Возможно, они и были настроены против меня очень яростно, но опыта уличных драк у них явно было маловато. Били они без разбору, хаотично, мешая друг другу, поэтому прицельных ударов было мало. Я умудрился вырваться из этого замкнутого круга, правда, потеряв при этом пуговицы с пальто. Нападавшие решили, что я своё уже получил, и остановились, держа палки наготове.

Тут вперёд выходит зачинщик драки, надевает перчатки и говорит:

— Ну что, дяденька, теперь ты будешь с большим уважением к нам относиться? И больше не будешь обижать маленьких?

— А перчатки-то зачем? — почему-то вопросом на вопрос отвечаю я.

— А чтобы ты наш урок крепче запомнил. Я тебя сейчас бить буду.

Я понял, что второго раунда мне не избежать, и уже начал прикидывать,

кого из них я положу первым. Неизвестно, чем бы всё это закончилось, но в это время к дому подкатил мотоцикл с коляской, с виду очень похожий на милицейский. С криком «Милиция!» пацаны бросились врассыпную. На моё счастье, это оказался мой сосед по дому. Он единственный зимой ездил на мотоцикле, в основном возил на нём картошку из гаража, и в тот вечер оказался очень кстати. Я, правда, не растерялся и успел схватить двоих обидчиков, один из них причём оказался моим основным противником.

— Куда это вы? — удивлённо поинтересовался я. — Вы же вроде бить меня собрались. Ну давайте, у вас есть возможность продемонстрировать свои умения.

— Дяденька, вы нас, наверное, с кем-то спутали, мы ничего не знаем, мы вас вообще первый раз видим, — вдруг заныли они. — Конечно, милиция подъехала, вы и осмелели.

— Никакая это не милиция, щенки, посмотрите внимательно, — зло сказал я. — Что, страшно без своих дружков? Это вы смелые, когда толпой на одного. А вы вот сейчас попробуйте меня побить.

Конечно, я был разгорячён дракой, разозлён, но что я мог с ними сделать? Препираться дальше было бессмысленно. Я дал им на прощание хорошего пинка, и они очень быстро удрали.

Спустя две-три недели я случайно узнал, что один из зачинщиков драки — сын известного заслуженного штурмана СССР. Мне было неприятно это узнать. К его отцу я относился с уважением, хотя и знал, что тот сильно выпивает, поэтому не стал раскручивать это дело. Ему и так с парнем было непросто.

Именно этот случай заставил меня серьёзно задуматься о том, что такая вот нелепая драка может поставить крест на моей профессиональной карьере. Любая травма — лица, рук, ног — может привести к тому, что я не смогу летать. Страшнее для меня ничего не было. После этого я стал более осторожным, осмотрительным, сдержанным. К тому же и жена сказала, что ничего своими подвигами я не добьюсь, а ей совсем не хочется, чтобы она осталась без мужа, а дети — без отца. Я не мог с ней не согласиться.

41. ДЫНЯ

Обучение в Школе лётчиков-испытателей подходило к концу. С учёбой дела у меня шли успешно, начальник лётной службы Школы дал «добро» на то, чтобы я закончил индивидуальную программу по лётным испытаниям раньше срока. Поэтому я завершил её уже в августе, до выпуска, который должен был состояться в декабре, и у меня было много свободного времени. Чтобы не терять его напрасно, я подлетывал вторым пилотом на крупных фирмах — у Туполева, Ильюшина, Яковлева, в ЛИИ. На этих фирмах всегда был дефицит лётчиков, особенно в период отпусков — летом и осенью. Летали они на больших самолётах, где требовалось два пилота, к тому же им приходилось часто летать в дальние командировки, в транспортные полёты, а «фирменным» лётчикам это не очень нравилось. Поэтому у меня была хорошая возможность набраться опыта и заодно подзаработать.

Таким образом я слетал в командировки с двумя заслуженными лётчиками-испытателями из ЛИИ — Замятиным и Козьминым, с лётчиками Княгиничевым и Тягуновым, со многими другими. Так что для того времени у меня был наработан неплохой опыт общения с экипажем.

Одна командировка мне запомнилась особенно. Я полетел в Ашхабад с ильюшинцами. Это была моя первая длительная командировка в союзную республику, и мне, конечно, было очень интересно посмотреть, как живут люди в Средней Азии. До того мне приходилось бывать в разных уголках страны, даже на Дальнем Востоке. Но, как правило, это были краткосрочные командировки, в которых и оглядеться было некогда.

В Ашхабаде времени на то, чтобы ознакомиться с городом, у меня было достаточно. И, конечно, не обошлось без приключений — в то время я ещё не справлялся со своим горячим характером.

Как-то ехали мы с Валерой Щёткиным, штурманом фирмы Ильюшина, в автобусе. На улице жара стояла около 40 градусов, поэтому в автобусе, естественно, было очень душно. Дело клонилось

к вечеру. Народу в автобусе было много, места были все заняты. На одном из сидений развалился молодой мужчина, рядом с ним стояла беременная женщина. Видимо, рожать ей предстояло скоро, и стоять ей было тяжело. Но мужчина не обращал на неё никакого внимания, да ещё и закурил. Я сделал ему замечание — никакой реакции. Тогда я просто подошёл к нему, отобрал сигарету и выкинул в окно. Он, конечно, взорвался и полез в драку. А я начал выталкивать его из автобуса. Больше всего меня удивило то, что пассажиры поддержали не меня, а дружно выступили на защиту этого хулигана. Беременная женщина молчала, как будто её это совсем не касалось. Общественность в автобусе бурно возмущалась тем, что приезжие пытаются наводить свои порядки в их городе, учат их жить. Слышать это было неприятно, но я всё равно вышвырнул парня из автобуса и вместе с Валерой вышел сам. Видим — парень идёт за нами. Решили проверить — случайно или нет. Остановились — он тоже остановился. Потом, увидев телефон-автомат, он стал кому-то звонить. Я понял, что дело пахнет керосином. Время позднее, чужой город, место незнакомое. Я предложил Валере добежать до первой подворотни, и если парень побежит за нами, разбежаться в разные стороны. Мы так и сделали, но в подворотню за нами парень не сунулся — видимо, всё-таки побоялся. А мы пересекли дворик, выскочили на какую-то боковую улочку, по ней — на главную, сели в автобус и благополучно добрались до своего дома. Вот таким было моё первое знакомство с Ашхабадом.

А в общем-то нас там принимали тепло и радушно, и мне этот город запомнился доброжелательными улыбками, удивительным восточным базаром, азиатским колоритом, своеобразным укладом жизни.

Когда мы уезжали, Ваня Кандауров, радист из нашего экипажа, спросил меня:

— Сколько ты будешь брать дынь?

— Ну, одну, наверное, возьму.

Ты что, с ума сошёл? Кто же из Средней Азии везёт всего одну дыню?!

— А сколько она стоит?

— Да три копейки за килограмм.

— Быть этого не может!

Оказалось, в Средней Азии может. Действительно, огромнейшая дыня-«андижанка», килограммов на тридцать, стоила что-то около рубля. В результате мы их взяли много.

На самом деле перед командировкой новый начальник Школы лётчиков-испытателей Фоменко вызвал меня и чуть ли не приказал привезти из Ашхабада дыню. Когда меня просят о чём-то по-хорошему, я готов в лепёшку расшибиться, чтобы эту просьбу выполнить. И очень не люблю, когда меня о чём-то просят в приказном порядке. Поэтому и ответил ему не очень любезно, в результате он на меня разозлился и буркнул, что я могу ничего не привозить. Но раз уж дынь я купил много, то и на его долю хватало.

Привёз я из Ашхабада дынь штук тридцать. Естественно, по телефону предупредил начальника, чтобы меня обязательно встретили. Прилетели — а меня никто и не встречает. И как их везти в город? Ильюшинцы уже все уехали, а я стою я у этой горы дынь и не знаю, что мне делать. Стою час, полтора, два и понимаю, что надо как-то из этой ситуации выпутываться. Начал дыни раздавать — диспетчерам КДП, солдатам. Они в благодарность выделили мне две огромные сетки, туда я сложил оставшиеся четыре дыни и потащился на проходную. Пока я до неё дошёл, проклял всё на свете. На проходной ещё одну дыню отдал солдатам. Осталось у меня всего три дыни, но огромные, и пошёл я с ними в посёлок, где мы жили. По дороге встретил жену Юры Чернышёва Татьяну — одну дыню отдал ей. Потом встретил Валеру Молчанова — и он получил в подарок дыню. В Школу я заходить не стал, а с этой оставшейся дыней, весом килограммов в двадцать, поехал домой в Москву. Добирался сначала на электричке, потом на метро, потом в троллейбусе, потом пешком. Все руки оттянул этой сеткой. Приехал домой злой как собака. Дыне, конечно, все обрадовались — и мама с отчимом, и жена. Дыня оказалась необыкновенно вкусной, удивительно ароматной и сладкой, как мёд. Когда мы её разрезали, вся квартира мгновенно пропиталась этим душистым запахом. «Что ж ты, сынок, всего одну дыню привёз?» — спросила меня мама. Я ей ничего рассказывать не стал, но как вспомнил свои мучения… Да пропади она пропадом, эта дыня! Лучше бы я пошёл на рынок в Москве и купил бы точно такую же без всяких проблем. Ну, обошлась бы она мне в десять рублей — ну и что? А я тащил её аж из Жуковского, да ещё своим ходом…