Моя незнакомая жизнь
Шрифт:
Я отлично понимаю, о чем говорит Рустам. Потому что именно это в свое время досаждало мне довольно сильно – и шаги за спиной, и холод, и сны… Как хорошо, что я тогда остановилась, потому что неизвестно, чем бы все закончилось.
– Вы сумасшедшие! – не выдерживаю я.
– Рита, ты не понимаешь, не надо смеяться. – Гитарист нервно поводит плечами. – Никто этого не понимает, пока не попробует…
– Хватит болтовни, мы пока не услыхали ничего ценного.
Рустам горько улыбается.
– Нашел у кого сочувствия искать… Ты
– Думала, не знал.
Как он мог узнать? Я же никому…
– А я знал. Потому что считал твой цикл. И когда случилась задержка, обрадовался. Но ты молчала, и я ждал, когда ты скажешь. А ты…
– А я не сказала.
– Почему, Рита? Ты внезапно уехала, а вернулась осенью – такая, как сейчас. Я тогда подумал: конечно, ребенка нам рано заводить, тебе нужно доучиться, куда мы с ребенком… Но надеялся, что ты, по крайней мере, скажешь мне.
– Рустам, не знаю, поверишь ты или нет, но я не хотела причинять тебе боль. Это единственная причина, почему я ничего тебе не сказала.
– Понимаю. Но ты не захотела больше меня видеть, а потом быстренько выскочила замуж и родила сына. Значит, со мной этого в принципе быть не могло? Почему, Рита? Из-за того, что я иной?
– Не хочу об этом говорить.
– Я просто хочу знать. Рита, скажи мне.
– Что ж… – Я дошла до точки кипения. – Да, Рустик. Ты мало пинков получил из-за своей инаковости? Тебя не травили в школе, не обзывали чуркой и черномазым?
– Было дело.
– Твою мать не обзывали шлюхой в глаза и за глаза? Она не натерпелась от соседей, знакомых, родственников, а то и от совсем незнакомых людей? Да или нет?
– Да.
– Вот видишь! А я не хотела такой судьбы ни себе, ни своему ребенку. Не хотела, чтобы моего малыша пинали все, кому не лень, не хотела, чтобы мне плевали вслед. Ну такое у нас общество! Не станешь же объяснять каждому уроду, что я замужем, что ты классный парень, что ребенок законный и желанный, а не нагулянный от заезжего монголоида… Придурок Лукаш в этом плане был лучшим вариантом, потому что дал мне главное, что у меня есть, – моего Вадика, умника и красавца. И неважно, что Лукаш ногтя твоего не стоит, зато мой сын живет в мире с собой и окружающими. Подумай, Рустик, и ты поймешь, что я права.
Он поднимает на меня измученный взгляд, а мне ужасно неприятно, что была вынуждена все это ему сказать. И я не хочу смотреть на Игоря, потому что совсем не планировала демонстрировать ему душевный стриптиз. Теперь неизвестно, как тот будет ко мне относиться, а его отношение мне отчего-то не безразлично.
– Ты права. – Рустам говорит словно через силу. – Совершенно права. Я никогда не смотрел на это под таким углом. Вернее, думал, что ты выше всяких предрассудков, а ты…
– А я обычная женщина, понимаешь? И моя философия насчет брака и продолжения
– Я заметил.
– Не надо иронии.
– Извините, что вынужден вмешаться… – Игорь снова поджигает конфорку под чайником. – Давайте ваши проблемы отложим до лучших времен? Мне надо на службу, а я до сих пор не услышал ничего полезного.
Слава богам, Панков не сердится. Очень неприятно, что Игорь стал невольным свидетелем этого разговора – запоздалого, ненужного и несвоевременного, но случилось то, что случилось. И он, похоже, не сердится. Или ему безразлично? Тогда это не слишком хорошо… не знаю, почему. Что-то я совсем запуталась.
– Рустам, давай еще ближе к теме.
– Да, конечно. – Гитарист смотрит, как за окном падает снег. Конца зиме что-то не видать… – Я понимаю, вы правы, а я не прав.
– Прекрати ныть.
– Я не ною, а констатирую факт. Думал, что чего-то достиг, а сейчас понял: остался там, где и был.
– Литовченко, Рустик! Давай нам о Литовченко расскажи!
– Рита… Ладно, ты опять права. – Он старательно избегает моего взгляда. – Дело в той записной книжке, понимаешь? Когда Витька нашел ее у тебя, то словно спятил. Сидел над ней ночами, листал страницы, искал систему. Было много записей с датами, описанием грузов, количеством людей, а еще заметки личного характера – и по-русски, и по-немецки. Человек, которому принадлежал блокнот, был абсолютно безжалостный и методичный.
– Рустик, при чем тут вообще блокнот? – перебиваю его я.
– Все просто. Я говорил вам о коллекционере, который купил у нас трофеи? Так вот, это заместитель губернатора Александр Мальцев.
– И что? К чему здесь Мальцев? – удивляется сообщению Панков.
– Игорь, пошевели мозгами. Мы же ему сказали, что нашли в Белоруссии бункер. Повторяю: Витька ляпнул первое, что пришло в голову. Не говорить же клиенту, что все предметы из могил? И я тогда обратил внимание, как на нас посмотрел Мальцев… Очень странно посмотрел. А потом обыск у меня дома. И у Виктора рылись, к гадалке не ходи.
– Все равно не понимаю…
– А как раз после того разговора с клиентом к Витьке прилипла Нинка Литовченко. Я сопоставил даты, и оказалось, что не прошло и недели с момента нашего с Мальцевым разговора, как она появилась около Борецкого и не отлипала, что бы тот ни делал. Я видел ее мужа, который работает на Мальцева, кстати. Видный мужик и не бедный. Чего же Нинке не хватало? Нет, неспроста баба тусовалась около Виктора, что-то вынюхивала, не иначе.
– Думаешь, она спала и с Мальцевым?