Моя незнакомая жизнь
Шрифт:
– Какие передачи, она же была несовершеннолетняя?!
– Ольга Терновая брала ее с собой на свидания с сыном. Думаю, женщина знала об их отношениях, вот и привозила ее. Понимаешь?
– Господи…
– Потом Валентин умер и его хоронили здесь. Тебя в городе уже не было, и родители переехали. Нина с Витой тогда только школу окончили. Ночью после похорон Литовченко пыталась повеситься. Ее спас случай – Ольга вышла на кухню попить воды и заметила в ванной свет. Девочку долго лечили. В общем,
– Но почему? Валька со мной такое сотворил, что же мне было, простить его?
– Я-то все понимаю, и вот Игорь, вижу, понимает, и любой другой нормальный человек. Но обе девочки – с искореженной психикой и из-за наследственности, и из-за условий жизни. Да, официально диагноз не был поставлен, однако я ведь учитель, повидала всяких детей и говорю это с уверенностью. Так что идея отомстить тебе могла зреть у них годами.
– А я поменяла фамилию, имя и сбежала из города. Родители тоже его покинули, продав квартиру, купили дом и туда переселились…
– Правильно. По словам твоего приятеля, Нина чуть больше года назад увидела тебя на вечеринке? Что ж, время сходится, фотографии, которые подбросили в твой стол, были сделаны как раз на протяжении года. То есть сначала подруги разработали план, а затем начали претворять его в жизнь. Они не хотели тебя убивать. Они хотели заставить тебя выпить ту же чашу, что когда-то пришлось выпить Валентину. Но мне кажется, дело не в одной только мести.
– А в чем же еще?
– Не знаю. – Надежда Гавриловна сокрушенно качает головой. – Я чувствую, есть здесь что-то еще. Идите и спросите у Нины. Только машину во двор загоните, сейчас ворота открою.
Ранние зимние сумерки уже подкрались и накрыли крыши. В окнах зажглись огни.
– Вон тот дом с красными занавесками. Там жила Неля Глебовна, мать Ольги Терновой. Как дочь умерла, она пережила ее совсем ненадолго. А Вита дом не продавала, хотя давно уж из Суходольска уехала. На днях гляжу: свет горит вечером, а потом и Нину увидела.
Панков направился к «Жигулям».
– Игорь – хороший мальчик, Рита, – моя бывшая учительница хитровато улыбается.
– Но я не…
– Да я так просто заметила. Вот он уже едет. Нечего светить машиной на всю улицу, а теперь соседи подумают, что Ира с мужем заезжали.
– Как она поживает?
– Все нормально. И зять у меня хороший, и внуки в порядке, жить и радоваться только.
Машина заезжает во двор, и я поспешно закрываю ворота. Не то увидит Литовченко нездешние номера и сбежит, сучка тощая, ищи ее тогда.
– Идем. – Игорь берет меня за руку. – Надежда Гавриловна, мы постараемся быстро вернуться.
– Будьте осторожны, – звучит нам вдогонку.
– Какая хорошая женщина твоя учительница! – Игорь обходит подтаявшие лужи. –
– А то. Конечно, повезло. Все, пришли.
Уже почти совсем темно, мы открываем калитку и шагаем к дому. Свет горит только в одной комнате, и я заглядываю в окно. Старая мебель – диван, круглый столик, шкаф с большим зеркалом, тумбочка, на которой стоит допотопный телевизор, прикрытый вязаной салфеткой, истертые половики, куча какого-то тряпья в углу.
– Ее там нет.
– В комнате, возможно, и нет, но в доме есть и другие помещения. Если куда-то ушла, подождем.
Мы открываем дверь. Интересно, отчего Литовченко не заперлась? Ведь эта стерва не из тех, кто верит в мир во всем мире. Так что ее либо нет, либо…
– Рита! – предостерегающе восклицает Панков.
Я на нее почти наступила. Еще немного, и споткнулась бы об эту кучу психованного дерьма. Всецело уже мертвого дерьма.
Игорь включает свет в прихожей, осматривает труп. Что ж, поделом.
– Она мертва часов десять.
Кто-то был весьма ею недоволен. Связанные руки покрывают ожоги, рот заклеен липкой лентой, глаза вытаращены.
– Ее задушили.
– Да. – Игорь переворачивает тело, потом снова укладывает, как было. – Не изнасилована. Но кто-то сделал смерть женщины очень нелегкой.
– А может, о чем-то спрашивали?
– Может, и спрашивали.
– Так или иначе у меня на время ее гибели алиби.
– Прочное, как титановый сплав. – Игорь хмуро улыбается. – Рита, а ты абсолютно безжалостный человек.
– Мне завизжать, начать блевать или рухнуть в обморок?
– Нет, не надо. – Следователь осматривает вещи в комнате. – Но теперь я лучше тебя понимаю. Думаю, застань ты Нину в живых, вряд ли бы ее смерть была легче.
– Это твои домыслы.
– Конечно. – Панков вдруг хватает меня за плечи, прижимает к стене. – Кто ты, Рита Лукаш? Почему вокруг тебя происходят такие вещи? Что ты скрываешь? Ведь милая старушка-учительница права: ради одной только мести такую сложную интригу не строят.
– Не понимаю, что ты хочешь от меня услышать.
– Правду. Хотя бы просто для разнообразия.
Он отпускает меня и в раздражении пинает невысокий порожек. Затем вытаскивает сотовый.
Сейчас сюда набьется полиция, примутся расспрашивать о всяких глупостях, а мне от этого никакой пользы, потому что Литовченко сдохла, так и не поделившись со мной нужной информацией. Интересно, где ее вещи? Она же привезла с собой что-нибудь?
Тихонько иду в соседнюю комнату, явно служившую спальней. Так я и думала – под подушкой сумочка. В ней косметичка, другое барахло, все дешевое, скучное. А тут что у нее? Хм, подкладка вроде отпорота…