Моя плоть сладка (сборник)
Шрифт:
Потом Пабло швырнул нож на стол и, шатаясь, уставился в одну точку. Когда я осознала, что произошло, я схватила этот нож и ударила им Пабло. Все мое возбуждение мгновенно прошло, шум в ушах прекратился. Я осталась одна с двумя мертвыми мужчинами, одного из которых любила. Я неподвижно сидела на кровати, проходили часы, а я не знала, что мне делать. Потом я оделась, села в машину Пабло и поехала к Тамаре. Я надеялась, что она убьет меня. Вместо этого она вернулась вместе со мной в коттедж и плюнула в лицо Пабло. Потом она решила, жалея Элеану, что я привезу тело Пабло к ним в дом, а она уедет. Но помогать мне она не хотела. Я сама должна была одеть
Не в силах произнести ни слова, Коннорс лишь утвердительно кивнул головой.
— Потом я вернулась в дом,— продолжала Селеста.— Ты плакала, Элеана, хотела пить. Я дала тебе воды и вернулась в комнату, где лежал Дон. Я еще плохо осознавала случившееся. У меня появилась безумная мысль, что если я зарою Дона в саду, то навсегда сохраню его для себя. Это я и сделала. Но Мак и еще кое-кто видели Дона на вокзале. И когда на следующее утро Джон обнаружил тело Пабло и выяснилось, что Тамара исчезла, все дурные языки в городе сделали из этого ложное заключение, и все стали жалеть меня. Джон, ведь вы никогда ничего не. знали и не подозревали меня, не правда ли?
Хайс покачал головой.
— Нет, все эти годы. Было лишь легкое сомнение — так не похоже было на Дона присылать эти пятьдесят долларов в месяц. Если бы он преуспел в Мексике — он посылал бы Элеане гораздо больше. Если бы ему пришлось туго — он бы совсем ничего не присылал. Потом это письмо для меня и деньги... Письмо пришло как раз вовремя — я собирался отправиться в Мексику искать Дона. А вы, Селеста, время от времени как-то странно смотрели на меня. Я пытался поверить, что вы меня любите, но отказываетесь от любви, потому что между нами существует нечто вроде стены, что-то, о чем вы не хотела или не могли мне сказать.
Селеста вложила свою руку в его.
— Я давно уже люблю тебя, Джон. Я любила тебя, когда выходила замуж за Дона. Просто его я любила еще сильнее, вот и все. Но если я могла обмануть его живого, то мертвому я не могла быть неверной.— ,И дрожащим голосом она добавила:
— За исключением двух раз с Сезаром Санчесом. В первый раз, когда я просила его отправлять деньги, и во второй — в Урапане, когда убила его. Я не могла отдать тебе деньги, не сказав, откуда они и что произошло, а потом, когда я сговорилась с этим Санчесом, мне уже было поздно отступать назад.
Коннорс спросил:
— А каким образом вы совершили сделку с Санчесом?
Селеста пожала плечами.
— Это случилось, когда я продавала косметику. В одну из поездок я попала в Ларедо. Там я все и придумала. А потом я приехала в Мехико и попросила одного служащего порекомендовать мне мексиканского адвоката, который говорит по-английски или по-французски, он и направил меня к Санчесу, сказав, что это очень опытный адвокат. И он действительно оказался таким. Он вырвал у меня правду и отлично прожил все эти годы на деньги Дона. И ничего не открылось бы, если бы Элеана не вздумала отправиться в Мексику за брачным свидетельством, которое я похоронила вместе с Доном. Я должна была предусмотреть все... Однажды семена маков, которые лежали в кармане Дона, взошли и зацвели цветы.— Селеста тихо заплакала.—
Она встала, прошлась по комнате и снова вернулась, села в кресло.
Коннорс хотел выяснить еще одну вещь.
— А медальон, который Элеана и я видели в руке Санчеса? Это вы его туда вложили?
Селеста покачала головой.
— Нет, я пыталась отобрать его у Санчеса. Дон не надел его, когда отправился в Калифорнию, а взял новый, который я подарила ему на рождество. Старый медальон лежал в моей сумочке, когда я в первый раз ездила в Мексику. Санчес его у меня взял и с тех пор носил, говоря, что это память о его маленькой индюшке-американке,— Селеста повернулась к Джону Хайсу.— Ну, что же, Джон, вы хорошо сделаете, если позвоните шерифу Томсону.
Хайс все еще стоял на коленях возле кресла Селесты. Он встал и внимательно посмотрел на нее.
Селеста опустила с плеча платье и показала огромный синяк.
— Вот доказательство того, что я убила Макмиллана.
Я признаюсь в том, что подожгла коттедж и пыталась убить мистера Коннорса. О! Я взялась за это очень ловко. Я поехала в кинотеатр, вошла через главный вход, а выскользнула через запасной выход. В машине я сняла всю свою одежду, чтобы случайно на ней не осталось никаких следов или пятен крови. Когда убиваешь в четвертый раз, делаешься осторожным. Когда же лампа выпала из рук мистера Коннорса и подожгла коттедж, я испугалась и убежала, не доведя дело до конца, как в прошлые разы.— Селеста прижалась к плечу Хайса и зарыдала.— Ну что ж? Почему вы не зовете шерифа Томсона? Я признаюсь во всем. Я была причиной смерти Дона, я убила Пабло, Санчеса и потом Макмиллана. Я страшная .женщина и должна понести наказание.
Хайс нежно гладил плечи рыдающей, прильнувшей к нему женщины и поверх ее головы смотрел на Коннорса. Напряжение сошло с его лица. У него созрел какой-то план.
— Согласны ли вы дать нам сорок восемь часов свободы? — спросил он.
Коннорс покачал головой.
— Вы сошли с ума, Хайс? Вы не сможете вытянуть ее отсюда.
— Я хочу попробовать. В Сан-Луисе есть международный аэропорт. За сорок восемь часов мы будем далеко.
— Возможно, но из Мексики по-прежнему требуют меня.
— Вам не нужна Селеста. У вас есть тело Дона и Элеана, чтобы подтвердить всю историю.
— Когда меня спросят, я скажу всю правду,— заявила Элеана, не глядя на мать.
Селеста подняла голову.
— Ну, разумеется, Элеана! Я ничего другого у тебя и не прошу.— Она протянула руку, чтобы дотронуться до дочери, но затем остановилась.— Ты очень любишь мистера Коннорса?
— Да, очень.
— Я очень рада.
— Так что же? — спросил Хайс Коннорса.
Коннорс постарался разубедить Хайса и отговорить от этого плана,
— Это бессмысленно, Хайс. Вас найдут. У вас никогда не будет больше недели или, в крайнем случае, месяца покоя!
— Это уже много. Я люблю Селесту уже двадцать четыре года. Может быть, мне удастся найти безопасное место. А если мы останемся здесь, ее отправят на электрический стул или приговорят к пожизненному заключению.
— Она убила трех человек.
— За исключением одного. Это была ошибка.
— А Блу-Монд?
— Тём хуже для Блу-Монда,— ответил Хайс.— Я занимаюсь Блу-Мондом почти столько же времени, сколько люблю Селесту. Пусть кто-нибудь другой играет здесь роль Господа Бога. Почему бы вам не сыграть эту роль, если вы дадите мне эти сорок восемь часов?