Моя плоть сладка (сборник)

Карр Джон Диксон

В этот момент вошел старый Огюстен. Он увидел хмурое выражение лица дочери и быстро проговорил:

— Я зажег свет, господа. Если вы хотите произвести полный осмотр, можете воспользоваться лампами. В галереях никогда не бывает светло. Но уверяю вас, мне нечего скрывать.

Бенколин направился к двери. Неожиданно Огюстен локтем задел лампу, она сдвинулась в сторону, и яркий желтый свет упал на лицо детектива, осветив щеки и глаза, беспокойно разглядывающие комнату.

— Это соседство! — пробормотал он.— Это соседство! У вас есть здесь телефон, мсье Огюстен?

— В моей берлоге, в рабочей комнате. Я провожу вас.

— Да, да. Мне необходимо срочно воспользоваться им.

И еще одна вещь. Вы сказали нам, мой друг, что, когда мадемуазель Дюшен вошла вчера в музей, она задала вам любопытный вопрос: «Где здесь Сатир?» Что она имела в виду?

Огюстен с волнением посмотрел на Бенколина.

— Мсье никогда не слышал о Сатире Сены?

— Никогда.

— Это одна из прекраснейших моих работ. Чистое воображение.— Огюстен торопливо объяснил.— Фигура связана с легендой об одном из парижских домовых, что-то вроде чудовища-людоеда, которое живет в реке и затягивает к себе женщин. Я полагаю, эта легенда основана на каком-то факте. У вас есть отчеты, и вы можете их проверить.

— Понимаю. А где эта фигура?

— У входа в галерею ужасов, около лестницы. Я могу только...

— Покажите мне телефон. А вы осмотрите пока музей,—повернулся к нам Бенколин,— я скоро вас догоню.

Мадемуазель Огюстен не двинулась с места. Она взяла со стола вязанье.

— Вы знаете дорогу, господа. Не буду вам мешать.

Она принялась вязать. Волосы упали ей на лицо, но она искоса посматривала на нас.

Шамон и я вышли в вестибюль. Капитан достал портсигар, и мы закурили. Место показалось нам мрачным как гроб. Шамон надвинул шляпу на глаза и нервно озирался, словно ожидал нападения врагов.

— Вы женаты? — неожиданно спросил он.

— Нет.

— Помолвлены?

— Да.

— Ага! В таком случае, бы можете понять, что это значит. Я не о себе. Вы должны простить меня, я расстроен. С тех пор, как я увидел этот труп... Пойдемте.

Я почувствовал любопытное сходство с этим подавленным молодым человеком. Когда мы прошли через стеклянную дверь музея, на его лице появилось выражение благоговения и страха.

Это спокойное и тихое место заставило нас вздрогнуть. Здесь было очень сыро и пахло одеждой и волосами. Мы находились в огромном гроте, футов восемьдесят длиной, окруженном колоннами с гротескными фигурами. Все освещалось зеленым светом и казалось погруженным в морскую -бездну. И множество ужасных фигур. Рядом со мной стоял полицейский: можно было поклясться, что это настоящий, живой человек. Вдоль стен располагались другие фигуры. Они смотрели прямо перед собой, но я не мог избавиться от ощущения, что они пристально следят за нами. Муссолини, принц Уэльский, король Альфонс, Гувер, идолы спорта, сцены, экрана, известные и выдающиеся люди... Но меня не покидало чувство, что за ними кроется еще что-то. Я уставился на скамью посреди грота. На скамье неподвижно сидела женщина, а в углу возле нее притулился сильно пьяный мужчина. Я был потрясен и не скоро сообразил, что это тоже восковые фигуры.

Мои шаги гулким эхом отдавались в гроте, пока я нерешительно проходил мимо фигур. Я прошел в футе от фигуры на скамейке. Мне показалось, что из-за ее стеклянных глаз кто-то другой следит за мной. Позади раздались шаги Шамона. Обернувшись, я увидел, что он разглядывает фигуру пьяного...

Грот переходил в круглый темный зал, фигуры тут едва освещались тусклым светом. Из прохода на меня смотрело отвратительное лицо. Это был шут, он держал в руке игрушку и подмигивал мне. Здесь, в темном зале, мои шаги звучали глухо. Запах пыли, волос, одежды был более отчетливым, а восковые фигуры казались еще более сверхъестественными. Д’Артаньян держал в руке рапиру. Потом я заметил еще один проход, освещенный

зеленым светом, и лестницу, ведущую в галерею ужасов.

Надпись заставила меня поколебаться. Слова были видны совершенно отчетливо, вы уже заранее знали, что вас там ожидает. Я тоже знал, но не мог решиться пойти туда. Сама лестница наводила такой ужас, что трудно было даже бежать. Я вспомнил, что здесь, перед лестницей, старый Огюстен видел Одетту Дюшен и, как ему показалось, движущийся призрак, женщину-убийцу, ее меховой воротник и коричневую шляпку... Здесь было гораздо тише, шаги не отдавались эхом в ушах и не казалось, что кто-то собирается прыгнуть на вас сзади. Неожиданно я почувствовал, что остался один, и решил обернуться.

Лестница резко поворачивала. Напротив, у шероховатой стены, выросла тень, и сердце мое замерло в груди. Прижимаясь к стене, стоял гигант — широкоплечий мужчина в средневековом капюшоне с кривой усмешкой на губах. В его руках, частично скрытых плащом, виднелась фигурка женщины. Обычный мужчина, только вместо ног у него были копыта. Сатир! Обычный мужчина, только его сотворило воображение мастера...

Я торопливо прошел мимо Сатира и попал в другой зал с низким потолком. Здесь группы фигур изображали сцены, каждая из которых была выполнена с дьявольским искусством. Казалось, прошлое затаило дыхание. Марат лежал навзничь .в своей ванне. Челюсть отвисла, сквозь голубоватую кожу видны ребра, рука тянется к ножу, торчащему из груди. Шарлотта Корде, которую тащат солдаты, раскрыла рот в немом крике. Страсти и ужас кричали здесь со всех сторон. А за стенами этой комнаты светило желтое искусственное сентябрьское солнце и зеленели побеги плюща. Старый Париж продолжал жить.

Я услышал звук чего-то капающего...

Паника охватила меня. Я испуганно огляделся. Инквизиторы работали с огнем и щипцами, король положил голову под нож гильотины... Никто не шелохнется. Эти фигуры больше чем привидения.

Нет, мне не показалось — что-то капля за каплей медленно падало на пол...

Я торопливо кинулся к лестнице. Мне нужен свет, присутствие человека. Когда я миновал последний поворот лестницы, я почувствовал усталость. Никогда раньше я не испытывал страха. Будет над чем посмеяться, когда мы с Бенколином удобно устроимся в уютной квартире, потягивая старое бренди и покуривая.

Они были здесь. Бенколин, Огюстен и Шамон. Что-то отразилось на моем лице, и они это заметили даже при тусклом свете.

— Что с тобой, Джефф?.— спросил детектив.

 — Ничего,— ответил я, но мой голос ясно показал им, что я лгу.— Я восхищался великолепной работой. Я видел группу Марата. А потом мне захотелось посмотреть Сатира. У него дьявольское выражение лица, и еще женщина в руках, которую...

— Что? — качнулся вперед Огюстен.— Что вы сказали?

— Я говорю: дьявольски придумано — Сатир держит в руках женщину...

Огюстен выглядел ошарашенным.

— Вы, должно быть, сами сошли с ума. В руках Сатира никогда не было женщины.

 Глава 3

Кровь в коридоре

— А сейчас здесь женщина,— сказал Бенколин.— Настоящая женщина. И она мертва.

Он осветил фигуры лучом большого фонаря, а мы столпились позади него.

Восковая фигура Сатира была прислонена к стене за поворотом лестницы. В руках изогнулось тело женщины. {У всех восковых фигур, как я слышал, внутрь вставлен железный каркас, поэтому они могут выдержать значительный вес. Большая часть веса женщины приходилась на правую руку Сатира и грудь. Нижняя часть ее тела была скрыта плащом Сатира. Бенколин направил луч фонаря на пол. У копыт Сатира виднелась лужа.