Моя страна - прежде всего!
Шрифт:
Мысленно собравшись и призвав на помощь всю свою волю он, на деревянных ногах и с пересохшим от волнения горлом, подошёл к микрофону. Десятки тысяч людей смотрели на него и ждали его слов. Он не мог их подвести и показать слабость. Только не здесь и не сейчас! Что ж, раз так, то придётся импровизировать!
И Гюнтер заговорил…
Глава 42
Берлин.
28 апреля 1940 года.
Гюнтер Шольке.
— Братья! Да, я обращаюсь к вам именно как к своим младшим братьям! Потому что несколько лет назад я сам был одним из вас! И прекрасно знаю что вы сейчас чувствуете стоя здесь, перед лицом нашего фюрера! Это гордость, восторг, чувство единения! Оглянитесь вокруг, братья! Всё что вы видите —
Гюнтер перевёл дыхание и посмотрел на множество глаз устремлённых на него. На поле было тихо, лишь знамёна трепетали на ветру.
— Многие из нас и наших близких помнят тёмные времена Веймарской республики после горького поражения… Когда нам запретили иметь армию, авиацию и флот! Лишили нас возможности обороняться! Отобрали оружие и заставили платить победителям огромные репарации, отнимая деньги у нашего несчастного народа! Вспомните, как наши родители работали сутками за кусок хлеба чтобы принести его нам, своим детям! А ведь были и такие кто не мог даже устроиться на работу… Каково было им?! Я хочу сказать спасибо нашим родителям, за их беспримерное мужество и терпение в то нелёгкое время! — продолжал он, постепенно чувствуя что мандраж проходит и ему становится легче.
— Но семь лет назад всё изменилось! Случилось то что должно было случиться! Выдающаяся способность нашей нации — дисциплина, помогла нам выдержать тяжёлые испытания и над нашей страной снова взошло солнце свободы и расцвета! Наконец, пришёл тот кто скинул цепи рабства с униженной Германии! Тот, кто дал работу нашим родителям и вернул нам чувство собственного достоинства! Благодаря ему теперь вся наша страна связана отличными автобанами, построены десятки заводов и фабрик, на которых немцы куют оружие, чтобы отомстить тем кто тогда унижал нас и командовал нами! Он возродил нашу армию и флот! И, конечно же, он вернул нашей стране те потерянные земли которые исторически принадлежат Германии! Австрия, Чехословакия, Польша! И это только начало пути, нашего возрождения как птицы Феникс!
Гюнтер снова замолчал, чувствуя как его опять охватывает волнение, только уже другого рода. Внезапно он ощутил чувство единения с теми кто смотрел на него. Ведь один человек — это песчинка, но когда их тысячи, десятки, сотни тысяч… это уже буря. И горе тому на кого она обрушится! Они — такие же как он. А он — это они! Мы одной крови, по выражению Киплинга.
— Посмотрите какой прекрасной стала наша страна! Какие трудолюбивые люди в ней живут! Я горжусь что немец и живу в Германии! Уверен, вы тоже! Но каждый из вас должен понимать что это не нравится никому из наших соседей… Они снова хотят чтобы мы влачили жалкое существование на разбитых улицах наших уничтоженных городов! Чтобы снова выжившие немцы искали жалкие куски хлеба для своих родителей и детей… Чтобы в нашей стране, нашей с вами Германии, хозяйничали англичане, французы или русские! Чтобы наши женщины, потеряв на войне своих мужчин и пытаясь прокормить маленьких детей, продавали своё тело жалким отбросам с Запада и Востока! Вот чего они хотят добиться! Я хочу обратиться к вам, мои братья! Скоро вы вступите в наши славные "Вермахт" и СС… Будете сражаться за свободу и независимость нашей Родины, за то чтобы хозяином нашей земли был и оставался немец а не иноземный захватчик! За то чтобы наши женщины и девушки могли спокойно гулять по улицам наших городов не рискуя подвергнуться нападению со стороны всяких недочеловеков! Так вот, я хочу чтобы вы сражались мужественно, безжалостно и без малейших сомнений! Отдать свою жизнь — это самое дорогое что может принести в жертву патриот, твёрдо знающий что сражается за правое дело! Но делать это только в самом крайнем случае! Потому что вы, каждый из вас, нужны нам живыми! — уже почти кричал Гюнтер, охваченный возбуждением.
Неожиданно для него, выступление перед такой огромной аудиторией зажгло его самого, слова словно сами появлялись на языке, и он не чувствовал сейчас ничего кроме восторга и
— Один ветеран, имени которого, я к сожалению, не помню, сказал своим солдатам: "Вы не должны умирать за свою страну, парни… Вы должны заставить ублюдков с другой стороны умереть за свою страну!" И я с этим абсолютно согласен! Помните, нас, немцев, несколько десятков миллионов. А врагов вокруг намного больше. Поэтому, чтобы победить и выжить, вы должны быть самыми стойкими, умными и решительными! Потому что вы должны не только победить, ребята… Но и вернуться домой, к своим девушкам, родителям… И сказать всего два слова: Я вернулся! И для этого каждый из вас, если уж ему суждено умереть, должен убить не меньше десятка врагов! А до этого погибать я вам запрещаю! — усмехнулся он и заметил как на каменных лицах мальчишек, кое-где, тоже появились слабые улыбки.
— Вы — наше будущее! Цвет нации! Именно вам предстоит показать всему миру настоящую силу германского солдата и мощь немецкого народа! Наши инженеры выпускают самое лучшее оружие! У нас отличные танки, самолёты, корабли! Но, прежде всего, нам нужны солдаты! Потому что без них это всё лишь железо! Я вижу ваши глаза, ваши лица! И верю в вас! Верю что не опозорите ни себя ни нашу славную страну! И последнее, что я хочу вам сказать, братья! Чтобы сделать Германию ещё сильнее, ещё безопаснее, нам многое предстоит сделать! Враги не успокоятся до тех пор пока наша свастика не будет реять над их столицами и до этого момента нам придётся пережить много испытаний! Я хочу вас спросить, будущие герои… Вы готовы сражаться ради нашего фюрера?! Ради нашей любимой Германии?! Ради наших сестёр, матерей, жён и подруг?! Ради наших родителей, которые отдали все свои силы и здоровье чтобы дать нам хорошую жизнь?! Не слышу?!! — прокричал он в микрофон, охваченный неописуемой энергией от которой его начало потряхивать.
— Да! — послышалось откуда-то издалека. Его тут же подхватили ещё десятки молодых голосов. Некоторые начальники отрядов обернулись чтобы увидеть наглых смельчаков посмевших открыть рот без приказа, но Гюнтер не дал этому порыву заглохнуть.
— Вы готовы убивать тех кто хочет поработить нас?! — уже рычал он в микрофон, забыв обо всём. — Готовы идти в атаки даже если врагов будет больше чем вас?! Готовы воевать в грязи, в холоде, на жаре?! Готовы рвать врагов зубами если кончатся патроны?!
— Да!!! — кричали уже сотни или тысячи парней в коричневых рубашках, также охваченных восторгом и заражённых его словами которые нашли горячий отклик в их сердцах. Он видел как, бесстрастные до этого, лица молодых нацистов оживились, глаза загорелись и они смотрят на него как на вождя, готовые идти за ним даже в пекло, лишь ожидая приказа. Скажи он им прямо сейчас идти на штурм Парижа, Лондона, Москвы или Вашингтона, они возьмут оружие и пойдут, невзирая ни на что. Он почувствовал себя Гамельнским крысоловом-дудочником, который уводит с собой детей, но отбросил эту мысль, ведь вести патриотов сражаться за свои дома, семьи, страну… Что может быть почётнее?
— Если вы готовы… Если любите нашу Германию так как люблю её я… Тогда идите!!.. и ПОБЕЖДАЙТЕ!!!! — буквально проревел он, чувствуя что у него дрожит всё тело от тех чувств которые его обуревали.
— Хайль!! — закричал Гюнтер, ощущая себя каким-то богом, на которого устремлены взгляды последователей со всего мира.
— Зиг хайль!!! Зиг хайль!!! Зиг хайль!!! — ревело в ответ людское море. Десятки тысяч вскинутых рук, разинутые рты, бешеные глаза. Гебитсфюреры и другие начальники прекратили попытки успокоить своих воспитанников и с восторгом присоединились к ним, также крича во всё горло.
Гюнтер с трудом разжал свои руки на бортиках трибуны и на негнущихся, деревянных ногах отошёл от неё, чувствуя себя морально опустошённым. Он выложился весь, выплеснул все свои эмоции и теперь единственное что хотел, это сесть куда-нибудь и отдохнуть, закрыв глаза. Обернувшись, Гюнтер увидел что все вокруг трибуны, включая Гитлера, хлопают ему. Геббельс, улыбаясь во весь рот, что-то сказал Ханне. Та, не отрывая восторженного взгляда от Гюнтера, кивнула своему начальнику. Ева же, казалось, едва сдерживалась от того чтобы не подскочить к нему и не обнять его. Видимо, на неё, как и на Ханну, сильно подействовали его слова..