Моя сумма рерум

Ида Мартин

Оказалось, чтобы попасть на заброшку, нужно было ещё перелезть сетку, поэтому мы, пригнувшись, прошли вдоль неё и остановились позади высокого прямоугольного здания из стекол и бетонных блоков. Тифон велел нам с Лёхой лезть, а сам остался подсаживать девчонок. Но Зоя от его помощи отказалась и, вцепившись длинными пальцами в крупные ячейки сетки, с ловкостью кошки перепрыгнула на другую сторону.

Нина же нарочно обождала, пока он не поднимет её и не передаст Лёхе, который без особой нежности, перетащил её, словно

тяжелый тюк. Нина недовольно фыркнула, что он не Криворотов, а Криворуков, Лёха ответил, что в следующий раз она полезет сама, и они громким шепотом принялись обзываться.

Но где-то в отдалении залаяли собаки, и им пришлось замолчать.

Быстро перемахнув следом за нами сетку, Тифон по-деловому направился к зданию. Дошел до маленького крылечка с узкими ступеньками, ведущими к двум металлическим проржавевшим дверям, подергал за ручку сначала одну, потом вторую. Последняя открылась.

Опасаясь малейшего скрипа, мы просочились внутрь, и первые пару минут толкались на одном месте, тесно прижавшись друг к другу и пытаясь привыкнуть к темноте. Но потом зажгли фонарики на телефонах и стало значительно веселее.

Я схватился за Лёхину джинсовку, сзади пристроилась Нина. И так, цепочкой, как в сказке про Золотого гуся, мы медленно двинулись по коридору. Куда непонятно.

Постепенно шаги стали гулкими, мы оказались в каком-то очень большом помещении. Свет фонариков выхватил из темноты огромные металлические ящики, а за ними, точно свернувшегося кольцами гигантского змея — замысловатую конструкцию из водопроводных труб. За ней лесенки, вентили, серебристые воздуховоды, поблескивающие в падающих на них лучах.

— Здесь такой запах, как у отсыревшего мармелада, — прошептала мне на ухо Нина. — Кисло-сладкий.

— Тошнотой так воняет, — подсказал Лёха.

Все тут же начали принюхиваться. Нина была права, запах стоял странный и неприятный. Наверное, то было сочетание разных запахов: плесени, ржавчины, хлорки, как будто даже мокрой бумаги.

— А вот теперь, — зловеще проговорил Трифонов своим хрипловатым, грудным голосом. — В самом дальнем углу станции, просыпается нечто очень темное и злое, которое долгие годы дремало в ожидании своего часа. И вот он настал. Группа легкомысленных подростков забрела в его владения. Ну что, Нина, теперь тебе страшно?

— Неа, — весело откликнулась та.

— А зря, — прохрипел Лёха, передразнивая Трифонова. — Секси девок убивают в первую очередь.

— Дурак, — Нина попыталась достать его, но шлёпнула по мне.

— Дураки выживают до самого финала, — парировал Лёха.

— Ничего подобного, — подключилась Зоя. — В конце всегда остаются парень, девушка и негр.

— Чур, я негр, — вызвался я.

Наши голоса звучным эхом улетали вверх, туда, где царила такая темнота, что хоть глаз выколи.

И тут в глубине прилегающего к залу коридора мы различили тусклое

электрическое свечение.

— Тормозните здесь, — скомандовал Тифон, — Проверю, что там. И вырубите фонари.

Медленно обойдя трубы, он пошел к коридору.

— Ничего не видно, — пожаловалась Зоя.

— Темнота — друг молодежи! — Лёха тут же стиснул её в объятьях и прижал к стене.

— Криворотов! — взвизгнула Зоя. — Перестань! Охрана услышит.

— А я тихо, — отозвался Лёха. — Это ты шумишь.

Зоя стала отбиваться и завязалась слепая возня. От нервного напряжения всем хотелось сходить с ума.

Трифонов вернулся и сообщил, что это просто аварийная подсветка и в коридорах охранников нет. Немного расслабившись, мы пошли за ним и вскоре попали в просторное помещение с множеством приоткрытых дверей.

— Кто-то обещал, что будет страшно, — недовольно сказала Нина. — Но кроме грязи, вони и Криворотова, тут ничего пугающего.

— Нет, не зря. Если я обещал, значит, будет.

Тифон крепко схватил её за руку, и потянул обратно в темноту, дальше по коридору. Мы отправились за ними.

Наверху запустение и затхлость чувствовались сильнее, чем на первом этаже, где, казалось, всё находится в почти рабочем состоянии. Стены во многих местах были расписаны граффити, в нескольких помещениях наткнулись на выбитые стёкла и использованные шприцы. Металлическое покрытие пола вибрировало под нашими ногами.

Наконец попали в застекленную мелкими квадратными окошечками просторную залу. После коридорного мрака, от белого света наружных фонарей в ней было почти светло. Кругом завалы железяк и хлама, но по центру доступный проход. Немного огляделись, сделали пару шагов и вдруг одновременно остолбенели.

В блёклом свете, среди темных перекрестий металлических балок у потолка, на длинной толстой веревке безвольно болталось человеческое тело.

Зоя ахнула и схватила меня за руку. Но не успел я и сам сделать глубокий вдох, как Лёха громко, по-женски истошно завизжал и бросился назад в коридор.

— Идиот, что ли? — Трифонов зло поймал его за шкирку и тряхнул. — Забыл про охрану?

— Забыл, — выпучив глаза, усердно закивал Лёха. — Всё забыл. Напрочь. Стрёмно-то как!

— Это человек? — неуверенно спросила Зоя.

— Иди убедись, — кивнул в сторону повешенного Тифон.

— Теперь понятно, чем так воняет, — довольно равнодушно сказала Нина, а может, просто делая вид, что ей безразлично, чтобы перед Трифоновым выпендриться.

Мне стало не по себе. Особенно после того, как она напомнила про запах. Я его тоже почувствовал — тошнотворный, сладковатый, гораздо более острый, нежели прежде.

— Ну что? — усмехнулся Трифонов. — Кто тут смелый?

— Не я, — выпалил Лёха. — Ненавижу такое. Мерзость. Я лучше в коридоре побуду, покурю, чтобы запах забить.