Моя Святая Земля

Далин Макс Андреевич

Он встал и вышел не очень уверенной походкой, потирая голову, будто она особенно сильно болела. Дверь прикрыл, но не запер. Эральд слышал, как Алвин медленно спускался по лестнице.

Ну да. Что теперь остаётся? Только ждать.

Эральд обошёл комнату, заглянул за ширму - и обнаружил там форменный ночной горшок с крышкой, таз на треногой подставке и большой кувшин с водой. Номер люкс с удобствами, подумал он с невольным смешком. И я - уже не узник, а постоялец. Любопытно, чем кончится эта авантюра.

Он боится. Правильно

боится. Кто знает, как ему будет с душой - не привык он с душой, неизвестно, что почувствует. И что было с его душой в аду? Зачем души демонам? В пищу? Для коллекции? В качестве источника энергии? Зачем?

И каково-то будет замученной душе Алвина в его замученном теле...

Эральд ждал долго. Туман за окнами посветлел и слегка рассеялся, но мутная хмарь так и стояла, а к полудню по подоконнику зашуршал мелкий дождь. Площадь перед дворцом, на которую выходили окна, была пустынна, будто город притаился, не зная, чего теперь ожидать. Время от времени на лестнице мерещились шаги, но только мерещились. Принести Эральду какой-нибудь еды Алвин, разумеется, не распорядился - то ли не подумал, то ли побоялся, что благого решат отравить - и Эральд старался не думать о тянущей пустоте в желудке. В конце концов, это не дыра на месте души - не смертельно.

Когда пасмур начал сумеречно сереть, Эральд задремал на антикварного вида диване, обтянутом светлой, вышитой райскими цветами тканью. Во сне, кажется, не вещем, а обыкновенном, шуршали по Невскому машины, из-за деревьев мёртвого леса пялились в спину неживые твари, скорбно смотрел с храмовой стены нерукотворный образ Творца - и тявкала крохотная собачка-звоночек.

От тявканья собачки Эральд проснулся - и понял, что слышит его наяву.

***

Марбелл ничего не успел. Он многого ожидал от королевской свадьбы, но не думал, что маленький некромант попадёт к нему в руки именно в этот день. Крайне некстати. У Марбелла не было на него времени.

Если бы шпик из Тайной Канцелярии не подстрелил бы щенка так удачно, всё вышло бы совсем грустно: ведь и держать-то негде, в сущности. Но рана сильно облегчила дело.

Марбелл зафиксировал мальчишку на операционном столе в лаборатории - только не ремнями, как всех, а серебряными цепями. Надел серебряный ошейник со Святым Словом. И когда убедился, что пациент не сможет кусаться, даже если очень захочет, принялся, не торопясь, обрабатывать рану.

Идеальная рана, просто идеальная. Сам Марбелл не придумал бы лучше: хорошая, надёжная рана, но не особенно опасная для жизни. Удаляя пулю, Марбелл невольно думал, как отлично можно будет всё это использовать.

Но ему помешали. В дверь лаборатории постучал какой-то смертный, да так настырно, что Марбелл заподозрил срочное дело - не от демона, а от кого-то из сильных мира сего.

Распахнул дверь с досадой, которую пришлось скрыть.

– Мессира желают видеть в Зале Совета, - сообщил лакей.

Марбелл кивнул, а сердце ёкнуло

и провалилось. Зал Совета? Он не ослышался? Его приглашают на Совет? Демон всё же решил дать ему титул? По трудам - давно пора.

Но тут охнул и шевельнулся раненый щенок.

Марбелл, проклиная про себя судьбу, которая устраивает всё вроде бы и неплохо, но чудовищно не вовремя, плеснул в мензурку с водой пять капель Серебряного Тумана. Подумал - и добавил ещё пять. Разжал раненому зубы и влил воду ему в рот. Тело мальчишки вздрогнуло и обмякло.

Прекрасные сны. Серебряный Туман вызывает прекрасные сны, утишает боль и гасит волю. Ну, пусть деточка напоследок посмотрит прекрасные сны.

Марбелл вышел из лаборатории и запер дверь. Шёл - и невидимые крылья несли его.

В Зале Совета оказались уже в сборе все его участники - кроме демона, который, как полагается королю, всегда приходил последним. И лица королевской родни и слуг выглядели далеко не радостно, однако Марбеллу кивнули, и невидимые крылья снова подняли его к облакам: ага, принимают безродного выскочку! Не смогли обойтись без лейб-медика, который тут - второй человек после короля, если кто понимает!

– Простите мне опоздание, прекрасные мессиры, - сказал Марбелл, отвечая на кивки поклоном.
– Меня задержали дела чрезвычайной важности.

– Раньше, чем начнётся Совет, - сказал канцлер мрачно, - вы, Марбелл, тоже должны узнать наши главные новости. Весь праведный мир - и Святая Земля как часть его - осиротели сегодня. Мы остались без Иерарха, Отца Небесного.

Марбелл подвинул ногой ближайшее кресло и сел.

– Как?
– спросил он, на миг не совладав с удивлением.
– Отец Дерек умер?

– Покоится в бозе, - кивнул канцлер.
– Наставник-целитель сообщил, что в церкви с нашим Отцом Небесным случился сердечный удар. Иерарх умер полчаса назад.

– На этой свадьбе всё пошло не так, - сокрушённо вставил герцог Наджел, единственный приглашаемый ко двору родственник, смотритель северных провинций.
– Его прекраснейшее святейшество переволновались... из-за этого самозванца и изменника, я так полагаю.

– Отличное предзнаменование, что и говорить, - буркнул генеральный прокурор.
– Свадьбу придётся отложить из-за траура, потом ждать, когда Святой Орден выберет нового Небесного Отца - а народишко будет болтать, что это из-за глупостей, которые несла девчонка из Златолесья...

– Стойте-ка, - вдруг сообразил маршал, который никогда не отличался острым умом.
– Это как - отложить? Никак нельзя откладывать. Ведь Оловянный Бор-то должен пойти...

– Помолчите-ка, Лонг!
– довольно бесцеремонно оборвал его канцлер.
– Думайте, что говорите.

– А что я сказал-то, чего никто не знал?
– возмутился маршал обиженным басом.
– Тоже мне, секрет нашли! Да государь на первом обеде с невестой так прямо и сказал: Златолесье будет нашей провинцией, точка.