Моя возлюбленная сакура
Шрифт:
Харуто переехал в столицу сразу после школы и устроился в фотостудию в Эбису. Набросал себе такую перспективу: проработает пару лет на побегушках, зато обзаведется полезными знакомствами. Он прекрасно понимал, что будет непросто. Но твердо верил: ему хватит таланта. Наивному юноше из глубинки в Нагано еще только предстояло познать суровую натуру Токио.
Жизнь в студии бурлила значительно активнее, чем представлял себе Харуто. Приходилось бегать в мыле, готовясь к съемкам, под постоянные крики начальства, а потом как можно скорее все демонтировать, чтобы подготовиться к следующим фотосессиям – на сон времени не хватало.
«Я что, попал в нелегальную контору? Каждый день подыхаю на работе, недосыпаю, а платят мало, только заставляют перерабатывать…»
В общем, и года не прошло, как Харуто оттуда сбежал. После увольнения он некоторое время ходил по конкурсам. Однако и там удача ему ни разу не улыбнулась, так что вскоре он даже подаваться перестал, а подаренный отцом «Никон» спрятал в дальний ящик.
Конечно, он жалел. Родители, занимаясь сельским хозяйством, оплатили ему и старшую школу, и депозит за квартиру, и благодарственный взнос [10] . А он не оправдал их ожидания.
10
В Японии принято выплачивать арендодателю «благодарственный взнос» в размере одной месячной платы за право пользования недвижимостью. В отличие от депозита, он не возвращается.
«С другой стороны, – думал Харуто, – я же не бросил фотографию насовсем. Просто сделал перерыв. Мне надо отдохнуть. Прийти в себя, чтобы душа снова загорелась снимать».
Прошло четыре года, и фотоаппарат все так же дремал в шкафу в ожидании своего часа. Похвастаться, что сердце за это время закалилось на новые свершения, Харуто не мог. Он сам не заметил, как пустил корни в видеосалоне. Даже не отказался наотрез, когда его позвали в основной штат. Если честно, и колебался он не сильно. Нельзя же вечно ходить без постоянной работы, да и премию обещали.
И все-таки где-то еще теплились угольки его мечты стать фотографом. Однако Харуто только терзался легкими угрызениями совести и никак не мог сделать решительный шаг, а время шло и шло.
И тут он повстречал Мисаки.
Глядя на то, как она всю душу вкладывает в стрижки, Харуто невольно вспоминал себя. Того себя, который носился с языком на шее по студии, жалел потратить лишнюю минуту на сон. И к себе нынешнему он проникался презрением. И однажды Мисаки спросила:
– Господин Асакура, кем вы работаете?
Стоило, наверное, сказать правду про подработку в видеосалоне, но Харуто вдруг ужалила какая-то муха, и он глазом не моргнув ответил:
– Фотографом!
Ему просто было стыдно признаться, что он бесцельно болтается без постоянного контракта с работодателем.
– Потрясающе! – Глаза у Мисаки засверкали, и Харуто с болезненной ясностью осознал, что отрезал себе пути к отступлению. И все же не мог разоблачить себя перед ней. Ложь копилась, и с каждым вопросом о работе, с каждым завистливым восхищенным взглядом сердце молодого человека все сильнее сковывали угрызения совести. Из семечек сожаления проклюнулся росток, который постепенно распустился пышным цветом. Мысли Харуто все время вертелись в одном направлении: «Надо обязательно рассказать правду».
Молодой человек легонько коснулся перевязанного
Вот на свидании и расскажет…
В день свидания небо над Токио лучилось ярким светом. Нежное солнышко согревало землю, а ласковый ветер будто пел. От весеннего тепла кожа под кофтой с длинным рукавом потела.
Над южным выходом со станции Синдзюку царило редкое умиротворение. Харуто шагал туда-сюда перед турникетами и изо всех сил пытался унять трепещущее сердце.
Как же быть? О чем разговаривать? Ночью накануне он прокрутил в голове не одну сотню воображаемых диалогов. Заказал экспресс-доставкой с «Амазона» книгу о том, как крутые парни ведут непринужденные беседы. Но так и не понял, что делать. А ему к тому же предстояло признаться в собственной лжи. И при этом необходимо провести идеальное свидание – голова лопалась…
От напряжения он невольно застонал, и вдруг кто-то сзади беспокойно спросил:
– Вы в порядке?
«Это же не госпожа Ариакэ?»
Харуто с большой опаской оглянулся и в самом деле обнаружил за спиной Мисаки.
«О нет! Она увидела, как я стону! Что ж за неудачник стонет посреди Синдзюку?!»
Но одновременно… Харуто сглотнул – нет, ну до чего хороша!
Он впервые видел ее в повседневной одежде. На свидание девушка надела легкую кофточку мелкой вязки, джинсы в обтяжку и вязаную карминовую шапочку. Ей так шел наряд, как будто фасоны придумали специально для нее. И личико казалось еще милее, чем обычно. Видимо, из-за нежного макияжа.
Харуто от переизбытка чувств застыл, как каменный истукан.
– Что с вами? – спросила Мисаки, махая у него перед лицом ладошкой. Кажется, она немного волновалась. Ну еще бы: вот так прийти на свидание с клиентом. Да еще с тем самым, которому отрезала мочку.
– Э… Спасибо, что пришли! – поблагодарил он тоном голосового помощника, и девушка смущенно покачала головой.
Так они и пошли в Синдзюку-гёэн [11] по улице Косю.
– Чудесная погодка, правда?
11
Большой парк в Токио, знаменитый своими садами.
– Действительно.
На этом диалог закончился.
«Что за стариковские речи?! А ну соберись! Ой, точно! Мужчина должен идти со стороны проезжей части, чтобы защищать даму! Так писали в книге!»
Восстав из пепла, Харуто попытался немедленно оказаться по правую сторону от Мисаки. Маневр не удался: они столкнулись плечами. Девушка пошатнулась, и Харуто рассыпался в извинениях.
– Что такое? – удивилась Мисаки.
Лицо у Харуто свело судорогой.
– Понимаете, я просто вспомнил, что мужчина должен идти ближе к проезжей части…
– Чего?
– Ну, а ну как машина выскочит на тротуар?
– Я думаю, тут мне все-таки ничего не грозит… – в смятении заметила Мисаки, указывая на пешеходное ограждение.
«А-а-а!!! Что ж я за идиот-то! Такое случается только в голливудских фильмах! Это уже просто клиника!»
– Надо же! И правда! Ну, тогда я спокоен! Ха-ха-ха!.. – посмеялся Харуто, а у самого наворачивались слезы. Ему хотелось исчезнуть. На этом самом месте провалиться под землю.
Мисаки словно разглядела, что творилось у спутника в душе, и предложила: