Моя жизнь хикикомори. Том 3: После перемен

И. Отшельник

БАХ!

Вторая доска треснула пополам от удара ногой.

— Сила важна, — комментировала Хина между ударами, — но без контроля она бесполезна.

КРАК!

Последняя, самая толстая доска, разлетелась от комбинированной атаки.

— Вот это да… — прошептала Юна.

Хина замерла в финальной стойке, дыхание оставалось ровным, словно просто прогулялась по саду.

— А теперь, — она хитро улыбнулась, — покажу кое-что особенное.

Она достала из рукава бумажный лист и подбросила его в воздух. В следующее мгновение её руки превратились

в размытое пятно — серия ударов была настолько быстрой, что казалась единым движением. Когда листок опустился, она поймала его. Весь как решето.

— Сила без контроля — просто грубость, — сказала она, аккуратно складывая лист. — Настоящее мастерство — знать, когда ударить, а когда остановиться.

После чего поклонилась и спрыгнула со сцены, приземлившись легко, как кошка.

— Сумасшедшая, — пробормотала Минако, но прозвучало как невольное восхищение.

— А какая техника, — восторженно заметила Сатоми.

Акане же просто кивнула, признавая мастерство.

Казума же вынес очередной мысленный вердикт: «Занимательно. Сила через контроль значит. Она определённо умнее, чем хочет казаться.»

Харуно объявила следующую:

— Широсаки-сан, проходите на сцену пожалуйста.

Юна поднялась так плавно, что казалось не идёт, а течёт, как вода.

— В этом саду, — начала она мягким голосом, — среди фонарей и растений, я хотела бы показать вам то, что обычно остаётся незамеченным.

На сцену вынесли три прозрачных сосуда с водой и несколько свежесрезанных цветов. Юна опустилась перед ними на колени с такой грацией, что даже Минако невольно выпрямила спину.

— Вода, — произнесла Юна, касаясь пальцем поверхности, — самая удивительная стихия. Она может быть и нежной… — по воде пошла рябь, создавая причудливые узоры, — и разрушительной.

Широсаки брызнула в воду несколько капель чернил, и те начали причудливо растворяться, создавая в воде подобие танцующих призраков.

— Жизнь похожа на воду, — продолжила она, начиная создавать икэбану. — Также течёт, меняется, принимает новые формы…

Её руки двигались с грацией и точностью. Каждый цветок, каждая ветка находили своё идеальное место в композиции. Но что-то было необычное в её технике — не просто составление традиционного японского букета, а нечто иное.

— Смотрите, — Юна указала на отражение композиции в воде. — Иногда то, что кажется простым отражением, открывает совершенно новый мир.

Действительно, отражение создавало причудливую игру от света фонарей, превращая обычную икэбану в нечто волшебное.

— Ого… — выдохнула Хина. — Я думала, она просто цветочки поставит.

— Тихо ты, — шикнула Рика, явно заинтригованная.

Юна закончила работу и слегка отступила, позволяя всем увидеть результат. В центральном сосуде распустилась композиция из белых цветов, их отражение в воде создавало иллюзию бесконечности. В боковых сосудах красные и синие цветы будто соединялись через бесконечное пространство.

— Иногда, —

произнесла та, поднимаясь, — красота не в том, что мы видим, а в том, что остаётся невидимым. Как и любовь. Память. Надежда.

Она поклонилась и также плавно вернулась на своё место.

— Завораживающе, — прошептала Сатоми.

— И немного жутковато, — добавила Хина, но в голосе проскользнуло уважение.

Акане задумчиво смотрела на композицию, явно пытаясь разгадать скрытый смысл.

А Казума подумал: «Она показала не просто искусство — создала метафору. Впечатляюще.»

— Куросаки-сан, просим вас на сцену, — прозвучал монотонный голос Харуно.

Сатоми поднялась так осторожно, будто боялась спугнуть саму тишину. В движениях какая-то особая мягкость по сравнению с остальными.

— Добрый вечер, — голос был тихим, но в нём слышалась искренняя теплота. — Я хотела бы поделиться с вами не просто умением, а частичкой души.

На сцену вынесли небольшой стол с ингредиентами для вагаси. Сатоми опустилась перед ним и начала работу.

— В детстве, — говорила она, ловко замешивая тесто, — моя бабушка учила меня, что в каждое движение нужно вкладывать любовь. Иначе даже самые дорогие ингредиенты не создадут настоящего вкуса.

Её пальцы двигались с удивительной точностью, превращая простое тесто в произведения искусства. Лепестки сакуры, хризантемы, листья клёна — каждая сладость становилась маленьким шедевром.

— Видите эти прожилки на лепестках? — она показала почти готовый цветок. — Их нужно делать очень осторожно. Один неверный нажим — и цветок потеряет свою душу.

— Душу? — переспросила Хина. — Это же просто конфета…

— Ничего не бывает «просто», — мягко возразила Сатоми, ещё и впервые так уверено. — Каждая вещь, в которую вложено сердце, становится особенной.

Она закончила работу, представив поднос с двенадцатью разными сладостями — каждая изображала уникальный цветок или лист.

— Я назвала эту коллекцию «Времена года в саду», — сказала она, поднимаясь. — Потому что даже в самый холодный день можно найти каплю тепла, если знать, где искать.

После чего поклонилась и тихо вернулась на место.

— Какая милота… — протянула с лёгким сарказмом Рика, хотя в глазах читалось искреннее восхищение мастерством.

— Я бы всё съела! — не сдержалась Хина, заработав неодобрительный взгляд от Минако.

А Казума задумался: «Может быть, именно в такой простоте и кроется настоящая сила?»

Харуно объявила последнюю участницу:

— Фудзивара-сан, проходите на сцену, пожалуйста.

По саду пронеслась волна тишины — особой, что бывает перед грозой. Акане поднялась с королевской грацией. Ни капли суеты, только чистая элегантность.

На сцене появился небольшой стол с шахматной доской. Однако вместо привычных фигур на ней стояли стеклянные сосуды разной формы: высокие цилиндры, изящные колбы, прозрачные кубы.