Моя жизнь
Шрифт:
Но если я не мог принять христианство как совершенную или величайшую из
религий, то и индуизм не был для меня в то время такой религией. Недостатки
индуизма были совершенно очевидны. Если учение о неприкасаемости стало
составной частью индуизма, то оно могло быть лишь его прогнившей частью или
каким-то наростом. Я не в состоянии был понять raison d'etre (*) множества
сект и каст. В чем состоит смысл утверждения, что веды представляют собой
вдохновенное
сказать то же самое о Библии и Коране?
(* Разумное основание, смысл существования (франц.). *)
В то время, когда друзья-христиане пытались обратить меня в свою веру, такие же попытки предпринимали и друзья-мусульмане. Абдулла Шет побуждал
меня к изучению Корана, и, конечно, он всегда восхищался им.
Я написал о своих сомнениях Райчандбхаю. Переписывался я и с другими
лицами, авторитетными в вопросах религии в Индии. Письмо Райчандбхая
несколько успокоило меня. Он советовал быть терпеливым и более глубоко
изучить индуизм. Вот одна из фраз его письма: "Беспристрастно рассматривая
вопрос, я убедился, что ни в одной религии нет таких тонких и глубоких
мыслей, как в индуизме, нет его видения души или его милосердия".
Я купил Коран в переводе Сэйла и начал его читать, приобрел и другие книги
по исламу. Связался также со своими друзьями-христианами в Англии. Один из
них познакомил меня с Эдвардом Мейтлендом, и я начал с ним переписываться.
Он прислал мне книгу "Безупречный путь", которую написал совместно с Анной
Кингсфорд. Эта книга была отречением от современного христианского
вероучения. Я получил от него и другую книгу "Новое толкование Библии". Обе
книги мне понравились. Они, казалось, говорили в пользу индуизма. Книга
Толстого "Царство божие внутри нас" буквально захватила меня. Она оставила
неизгладимый след в моей душе. Перед независимым мышлением, глубокой
нравственностью и правдивостью этой книги показались неинтересными все
другие книги, рекомендованные мне м-ром Коатсом.
Таким образом, мои занятия увели меня в направлении, о котором и не
помышляли друзья-христиане. Моя переписка с Эдвардом Мейтлендом длилась
очень долго, а с Райчандбхаем я переписывался до самой его смерти. Я прочел
ряд присланных им книг. Среди них были "Панчикаран", "Маниратнамала",
"Мумукшу Пракаран" Иогавасиштхи, "Саддаршана Самуччая" Гарибхадра Сури и
другие.
Несмотря на то что я пошел не тем путем, по которому хотели вести меня
друзья-христиане, я навсегда у них в долгу за то, что они пробудили во мне
стремление к религиозным исканиям. Я буду свято помнить о том времени,
приятные знакомства.
XVI. ЧЕЛОВЕК ПРЕДПОЛАГАЕТ, А БОГ РАСПОЛАГАЕТ
Процесс закончился, и у меня не было причин оставаться дольше в Претории.
Я вернулся в Наталь и начал готовиться к отъезду в Индию. Но не таким
человеком был Абдулла Шет, чтобы отпустить меня без проводов. Он устроил
прощальный прием в мою честь в Сайденхеме.
Предполагалось провести там целый день. Просматривая газеты, я случайно
наткнулся в углу газетного листа на заметку под заголовком "Избирательное
право индийцев". В ней упоминалось о находившемся на рассмотрении парламента
законопроекте, по которому индийцы лишались права избирать членов парламента
в Натале. Я ничего не знал об этом законопроекте, да и остальные гости не
имели о нем понятия. Я обратился за разъяснением к Абдулле Шету. Он сказал:
– Что мы понимаем в таких вопросах? Мы разбираемся только в том, что
касается нашей торговли. Вы знаете, что в Оранжевой республике уничтожили
всю нашу торговлю. Мы пытались тогда протестовать, но из этого ничего не
вышло. Мы беспомощны и необразованны. Как правило, просматриваем газеты
только для того, чтобы узнать рыночные цены на сегодняшний день, и т. п. Что
мы знаем о законодательстве? Нашими ушами и глазами стали
адвокаты-европейцы.
– Но многие молодые индийцы родились и получили образование здесь. Разве
они не в силах вам помочь?
– спросил я.
– Что вы!
– огорченно воскликнул Абдулла Шет.
– У них нет никакого желания
сблизиться с нами, да и мы, по правде сказать, не очень-то хотим с ними
знаться. Они христиане и находятся всецело под влиянием белых священников, действующих по указке правительства.
Я многое понял. Я чувствовал, что этих индийцев следует считать своими, разве став христианами, они перестали быть индийцами? Но я собирался
вернуться на родину и не решался поделиться мыслями, роившимися в моей
голове, а только сказал Абдулле Шету:
– Наше положение чрезвычайно осложнится, если законопроект станет законом.
Для нас это равносильно смерти. Он в корне подорвет наше чувство
собственного достоинства.
– Возможно, - отозвался Шет Абдулла.
– Я расскажу вам историю этого
вопроса. Мы не имели никакого понятия об избирательном праве, пока м-р
Эскомб, один из наших лучших адвокатов - вы его знаете, - не открыл нам
глаза. Произошло это так. Он большой задира, а так как он не ладил с