Моя жизнь

Ганди Махатма

действий.

XX. БАЛАСУНДАРАМ

Горячие и чистые веления сердца всегда исполняются. В этом я часто

убеждался на личном опыте. Служение бедным - таково веление моего сердца, оно всегда толкало меня к беднякам и позволяло слиться с ними.

В Индийский конгресс Наталя входили индийцы - уроженцы колонии и

конторские служащие, а неквалифицированные рабочие и законтрактованные

рабочие оставались за его пределами. Конгресс все еще не был для них своим.

Они

не в состоянии были платить взносы и в Конгресс не вступали. Конгресс

мог бы завоевать их симпатии, только если бы стал служить им. Такая

возможность представилась, когда ни Конгресс, ни я не были готовы к этому. Я

проработал всего три или четыре месяца, и Конгресс переживал еще

младенческий возраст. Ко мне явился тамил в рваной одежде, с головным убором

в руках. У него были выбиты два передних зуба и весь рот в крови. Плача и

дрожа всем телом, он рассказал, что его избил хозяин. Рассказ его во всех

подробностях мне перевел мой конторщик, тоже тамил. Баласундарам - так звали

посетителя - был законтрактованным рабочим у известного в Дурбане европейца.

Рассердившись на него, хозяин вышел из себя и жестоко поколотил

Баласундарама, выбив ему два зуба.

Я отправил рабочего к доктору. В то время врачи были только белые. Я хотел

получить медицинское свидетельство с указанием характера нанесенных

Баласундараму побоев. Получив такое свидетельство, я немедленно свел

потерпевшего к судье, которому передал показания Баласундарама, данные под

присягой. Прочитав их, судья возмутился и вызвал хозяина повесткой в суд.

Я отнюдь не стремился к тому, чтобы хозяин понес наказание, а хотел

только, чтобы он отпустил Баласундарама. Закон о законтрактованных рабочих

был мне известен. Если обыкновенный слуга бросал службу без предупреждения, хозяин мог предъявить ему иск через гражданский суд. Положение же

законтрактованного рабочего было совсем иным. При подобных же

обстоятельствах он отвечал перед уголовным судом и в случае вынесения

обвинительного приговора подлежал тюремному заключению. Вот почему, как

сказал сэр Уильям Хантер, система вербовки рабочих почти то же, что рабство.

Как и рабы, законтрактованные рабочие были собственностью хозяев.

Освободить Баласундарама можно было только одним из двух способов: либо

заставить протектора по делам законтрактованных рабочих аннулировать

контракт (или передать этот контракт кому-нибудь другому), либо заставить

хозяина Баласундарама освободить его. Я пошел к хозяину и сказал ему:

– Я не хочу возбуждать против вас дело и добиваться наказания для вас.

Полагаю, вы

понимаете, как жестоко вы избили человека. Я удовольствуюсь тем, что вы передадите контракт кому-нибудь другому.

Он охотно согласился. Тогда я обратился к протектору по делам

законтрактованных рабочих. Тот тоже дал согласие при условии, что я найду

нового хозяина для Баласундарама.

Я занялся поисками предпринимателя. Нужен бы европеец, так как индийцы не

имели права держать законтрактованных рабочих. У меня в то время знакомых

среди европейцев было мало. Я обратился к одному из них, и он согласился

взять к себе Баласундарама. Я поблагодарил его за любезность. Мировой судья

признал виновным хозяина Баласундарама и занес в протокол, что он обязался

передать законтрактованного рабочего другому лицу.

Дело Баласундарама стало известно всем законтрактованным рабочим, и они

теперь считали меня своим другом. Я от всей души радовался этой дружбе. Ко

мне в контору приходило много законтрактованных рабочих, и я получил

прекрасную возможность ознакомиться с их радостями и горестями.

Весть о деле Баласундарама дошла даже до Мадраса. Рабочие из разных мест

этой провинции, прибывшие в Наталь по контракту, узнавали об этом от своих

законтрактованных собратьев.

Само по себе дело не представляло ничего особенного, но уже сам факт, что

в Натале нашелся человек, занявшийся законтрактованными рабочими и публично

выступивший в их защиту, был для них событием радостным и обнадеживающим.

Я уже отметил, что Баласундарам вошел ко мне в контору, держа головной

убор в руках. Эта черточка характерна для поведения человека, привыкшего к

унижениям. Я уже говорил об инциденте в суде, когда от меня потребовали

снять тюрбан. Все законтрактованные рабочие и вообще индийцы обязаны были

снимать головной убор в присутствии европейца, была ли то фуражка, тюрбан

или шарф, обмотанный вокруг головы. Приветствие, хотя бы обеими руками, считалось недостаточным. Баласундарам полагал, что должен соблюсти это

правило также и в отношении меня. Это был первый случай в моей практике. Я

почувствовал себя неловко и попросил его надеть шарф. Он не сразу решился на

это, но я заметил выражение удовольствия на его лице.

Для меня всегда было загадкой, как могут люди считать для себя почетным

унижение ближнего.

XXI. НАЛОГ В 3 ФУНТА СТЕРЛИНГОВ

В деле Баласундарама я столкнулся с законтрактованными индийцами. Однако

серьезно заняться изучением их положения побудила меня кампания об