Мозаика. Невыдуманные истории о времени и о себе
Шрифт:
– Как это «почти случайно»?
– Могу объяснить. Замдиректора по производству я был назначен в августе 1966 года, выйдя из комсомольского возраста и совсем не думая о партии. Вскоре мы в очередной раз «завалили» план, и нас вызвали на бюро райкома партии. Состоялось дежурное рассмотрение, потом приступили к оргвыводам. В числе прочих выводов первый секретарь предложил объявить выговор мне как заму по производству (хоть и молодой начальник, но пусть ему будет наука!). Кто-то подал реплику: «Не можем. Он у нас беспартийный…».
«Как это – беспартийный? – возмутился секретарь райкома – Может, он против линии партии? Недостойный
Спустя полтора года, а если быть точным, в феврале 1968 года я стал членом КПСС, будучи уже вполне состоявшимся администратором, которому не было никакой необходимости добывать себе чины и должности, используя свою партийную принадлежность.
Если Вам, Андрей Николаевич, портрет Ленина в моем кабинете по какой-то причине мешает, я его немедленно сниму, но скажите, пожалуйста, почему в нашем государстве при наличии мощной антиленинской пропаганды памятники вождю никто не трогает, а на Красной площади находится его противоестественное захоронение? Я был в мавзолее много лет назад во времена, когда там еще находился Сталин. Решил для себя, что больше туда и сам не пойду, и другим не буду советовать. Кому нужна эта дикость? Для увековечения портретного сходства? И почему это мы вдруг, говоря о своем безграничном уважении к вождю, изготовили из любимого человека чучело и выставили его на всеобщее обозрение? Может, было бы проще и дешевле изготовить восковую фигуру (можно не одну) и установить ее в мемориальном комплексе? А тело по христианскому обычаю захоронить?
С мавзолеем у нас, по-моему, имеются все признаки массового безумия. Как-то приехала к нам погостить из Воронежа теща, Надежда Васильевна. В первый же день побежала в мавзолей. Вернулась, полная впечатлений: «Лежит, ну прямо как живой! Всплакнула я, так мне хорошо».
Попробовал ее разубедить – даже обиделась. Тогда я спросил: «Надежда Васильевна, а представьте себе, что умирает близкий Вам человек – отец, мать или, не дай Бог, кто-то из детей, и Вам предлагают сделать из него чучело: выпотрошить, набить чем-то, наформалинить и поставить здесь в уголке, чтобы потом можно было бы «любоваться». Вы бы согласились?». «Да Господь с тобой! – возмутилась теща – Да как ты можешь об этом думать? Конечно, надо хоронить по-людски. А может, правда, и Ленина нужно так же? Будем ходить на кладбище, цветочки приносить, а то лежит здесь, на толчее людской, как неприкаянный…».
Нечаев беседовал со мной довольно долго: и на политические темы, и по работе. Сказал напоследок: «Надеюсь, что сработаемся». Но не пришлось – чехарда в министерских креслах продолжалась.
А портрет Ленина я вскоре от греха подальше заменил на портрет «нейтрального» руководителя Косыгина, чтобы ни у кого не могло возникнуть никаких вопросов.
Глава 63. Лихие 90-е. Криминализация предприятий
Вспоминая фрагменты своей и чужой жизни, не могу оставить без внимания порочное явление, получившее заметное развитие в постсоветский период – рэкет, или вымогательство с применением шантажа и угроз, зачастую реализуемых в полной мере. Вначале эта «новинка» касалась лишь мелких предпринимателей, торговцев, затем система распространилась и на крупные
Мой заместитель Голомысов Юрий Александрович, ранее работавший в Рязани, вернувшись из очередного отпуска, рассказал со слов некоторых своих «серьезных» знакомых, что все мало-мальски успешные предприятия города, включая «оборонку», ежемесячно выплачивают бандитам наличные средства в размере 1,5-2 процента от их прибыли. Все!
Мне это сообщение показалось неправдоподобным, и поэтому при первой же встрече с одним из рязанских директоров, с которым у меня были доверительные отношения, я напрямую спросил его, можно ли верить такой информации.
Тот помялся немного, потом рассказал: «Примерно год назад ко мне пришли двое гангстерского вида мужчин и тоном, не терпящим ни малейшего возражения, сообщили, что отныне мы будем должны перечислять им (или вручать наличными) определенную сумму, а за это они будут обеспечивать нам «крышу» - по возможности положительно решать возникающие у завода проблемы со сторонними организациями. Посетители продемонстрировали хорошую осведомленность о финансовой ситуации на заводе и о его важнейших производственных проблемах.
На размышление мне дали сутки и при несогласии пригрозили сделать мне «дырку в организме» - как у … (была названа фамилия известного в Рязани должностного лица, незадолго до этого застреленного на пороге собственного кабинета).
Я уже знал, что сопротивляться бесполезно, пригласил главного бухгалтера, мы посоветовались и сочли благоразумным «капитулировать». И теперь периодически ко мне на прием приходит элегантный молодой человек с кейсом, и я в очередной раз сознательно совершаю преступление. Несколько успокаивает то обстоятельство, что в такой ситуации находятся все, у кого есть хоть какая-то прибыль. А в остальном…
Впрочем, есть и положительная сторона у ситуации: на последней встрече я вручил элегантному молодому человеку список наших злостных неплательщиков за продукцию, отгруженную в их адрес. Как показывает практика, их «фирма» всегда блестяще справляется с задачей выколачивания долгов, и я уверен, что через неделю-другую все деньги будут на заводе, хотя некоторые наши должники находятся далеко за пределами Рязанской области». Нет худа без добра!».
Когда я уже был на пенсии, мне довелось посмотреть телепередачу о разоблачении в Рязани преступной организации, именовавшей себя «Слоны». Организация эта занималась крупным рэкетом, на ее счету было несколько десятков убийств, и я понял, как тяжело и опасно было в то время работать моему знакомому директору.
* * *
Приведу еще один пример криминализации нашей экономики. В конце лета 1997 года ко мне пришел сравнительно молодой человек, представившийся исполнительным директором совместного предприятия, акционерами которого являлись комбинат «Норильский никель», Красноярский завод «Тяжмаш» и какая-то германская фирма. Акционеры подписали соглашение, по которому завод поставляет оборудование комбинату, комбинат грузит фирме медь, а фирма платит валютой заводу. Во время прошедшей зимы завод изготовил, по его сообщению, требуемое оборудование и, ссылаясь на свое бедственное положение, попросил осуществить предоплату, гарантировав отгрузку сразу же после начала навигации на сибирских реках. Фирма поручила СП перевести несколько миллионов долларов заводу.