Мозг и интеллект: нарушение и восстановление интеллектуальной деятельности
Шрифт:
Все это позволяет судить о повторении задачи либо как о структурном компоненте ориентировочно-исследовательского звена процесса решения задачи, либо как о важном его условии.
У здоровых испытуемых повторение задачи не вызывало никаких затруднений, и они никогда его не избегали даже при решении простых задач, хотя решение подобных задач происходило, казалось бы, быстро и без повторения условия задачи. Однако опрос испытуемых показал, что в процессе чтения (или прослушивания) задачи они отмечали про себя существенные моменты и элементы задачи как бы с целью се запоминания и составления схемы решения. Испытуемые, как правило, утверждали, что они обязательно повторяют задачу, но в случаях простых задач повторение как бы вплетено в акт решения и повторение и
Таким образом, мы видим, что повторение задачи может носить разный характер — быть полным или неполным, последовательным звеном в цепи решения задачи или симультанно связанным с процессом решения, осознаваемым испытуемыми или нет. Тем не менее повторение условия и конечного вопроса задачи всегда имеет место в процессе ее решения и является одним из способов понимания задачи.
Больные с поражением теменно-затылочных отделов мозга (I группа испытуемых) обнаруживали сразу картину повторения, резко отличающуюся от здоровых испытуемых и от больных с лобным синдромом. Нарушения повторения здесь идут, как правило, в синдроме семантической афазии, и в основе трудностей лежат дефекты понимания значений логико-грамматических конструкций текста; ошибки повторения условия задачи у этой группы больных находились в прямой зависимости от степени сложности грамматики текста. Простой текст, в котором отсутствовали сложные грамматические конструкции, больные повторяли и понимали с первого предъявления и тут же составляли схему решения задачи. В этих случаях больные мало чем отличались от здоровых испытуемых, но отличия все-таки имели место.
Прежде всего повторение задачи больными было всегда в высшей степени произвольным, осознанным и замедленным процессом, больные как бы вслушивались в собственное повторение задачи. Более частыми были возвраты к тексту задачи, причем обязательно к самому его началу, наблюдался осознанный самоконтроль за повторением, неуверенность в правильности повторения, выражавшаяся в общем поведении больных, в вопросах к экспериментатору — правильно ли они повторили задачу и т. д.
Повторение грамматически сложного текста задачи оказывалось полностью невозможным. Больные повторяли каждую фразу с ошибками, активно пытались «пробиться» сквозь недоступное для них понимание грамматических конструкций к уяснению самой задачи, ее сути. Опыты с этой группой больных особенно четко продемонстрировали тесную взаимосвязь повторения и понимания как компонентов мыслительного акта, а также важную роль понимания речи в протекании вербально-логического мышления.
Приведем примеры, иллюстрирующие высказанные положения.
Больной 3., 48 лет, образование высшее, поступил в клинику нервных болезней 1-го Московского медицинского института им. Сеченова с диагнозом: последствия огнестрельного ранения левой теменно-затылочной области (ранен в 1943 г.). У больного остается обширный послеоперационный дефект левой теменно-затылочной области и отчетливый теменно-затылочный синдром с выраженными явлениями амнестической и семантической афазии. Больному предъявляется для повторения задача, грамматическая конструкция текста которой проста: «В саду росло много яблонь и 15 груш — всего 25 деревьев. 10 старых яблонь спилили и посадили 5 молодых. Сколько всего фруктовых деревьев в саду?»
Повторите задачу. «В саду росли яблоки, так… и 15 груш… А всего было вместе 25. Так? 10 старых яблонь спилили, но посадили 5 молодых… и посадили… (задумался)… 5 молодых, да, так. Сколько всего, фруктовых деревьев стало в саду? Это просто: 25–15=10 яблонь, и их же спилили. Осталось 15 груш + 5 яблонь = 20 деревьев. Как будто так? Я ничего не спутал? Думаю, все верно».
Мы видим, что больной не испытывает
Больному предъявляется задача: «6 ребят вырастили по 4 кролика каждый. Сколько кроликов вырастили все ребята вместе?» Больной читает задачу про себя, затем вслух и останавливается на грамматическом обороте — по четыре, недоуменно повторяет его несколько раз: «По… четыре, как это по…? четыре я понимаю, а как это „по“, что это значит, не понимаю».
Повторите задачу. Больной повторяет: «6 ребят вырастили по 3, нет, по 4 кролика каждый. А-а! Каждый, понятно. 6 ребят вырастили кроликов. Каждый вырастил 4 кролика. Сколько кроликов они вырастили вместе? Так это все просто — 6*4=24 кролика!»
Мы видим из протокола, что непонимание грамматической конструкции по четыре не дало возможности больному правильно повторить и понять задачу. Как только он преодолел эту речевую трудность, задача была понята и правильно решена.
Следует отметить, что трудности интеллектуальной деятельности по пониманию и решению задач у этой группы больных нарастали вместе с усложнением грамматических конструкций и оборотов в тексте задачи. Понимание и решение задачи находились в этом случае в прямой зависимости. Приведем пример.
Больному дается задача, текст которой более сложный, чем в предыдущей задаче. Это задача, включающая инверсию. «Деду 50 лет. Через 10 лет дед будет старше внука в 5 раз. Сколько лет внуку сейчас?»
Больной медленно читает задачу, останавливается на отдельных грамматических оборотах, пытается путем многократного их повторения и анализа понять их значение. «Значит, внук и дед… так. Моложе, старше… Мне это непонятно. Мне понятно — дед старый, а внук молодой. А вот старше, моложе… старше… это старый, а при чем тут старше?» Что дано в задаче? Скажите своими словами. «Так. Деду 50 лет. Сейчас. Да? Так. А внуку сколько-то будет через 10 лет. Еще… Дед на сколько-то лет моложе… в 5 раз. Нет, мне непонятно». А что требуется узнать в задаче? «Это-то понятно. Сколько лет внуку сейчас?»
Больному дается упрощенная формулировка задачи. Дед — ему сейчас 50 лет. Внук — ему сейчас… Больной: «Неизвестно. Это надо узнать… в конце». Дед — пройдет 10 лет — и ему… (больной подхватывает) «…ему будет 60 лет». А внуку, когда пройдет 10 лет? «…ему будет много, но в 5 раз… мало… меньше деда. А-а, теперь понял, мало-меньше, так?»
Повторите задачу. «Сейчас деду 50 лет… через 10 лет ему будет 60». Нет, это решение задачи, а Вы повторите условие. «Так, деду 50 лет. Через 10 лет внук будет еще молодой и ему мало лет, моложе? в 5 раз. Нужно узнать, сколько лет внуку сейчас. Это просто… 50 + 10 = 60. Внуку мало, меньше в 5 раз, значит, надо узнать, сколько лет будет внуку, когда пройдет 10 лет. А вот что надо сделать?… не знаю! Может быть, умножить?… нет… мало… меньше… Это разделить, что ли… так, 60 разделить на 5 = 12. Теперь — сколько внуку лет, сейчас 12 — это когда пройдет 10 лет. А сейчас? 12 + 10…? Ой, нет, 12, наверное, отнять, 12–10… 2 года. Но… точно я не знаю».
Из данного примера видно, что трудности повторения задачи обусловлены непониманием значений логико-грамматических конструкций, что ведет ко вторичному нарушению понимания условия задачи, психологических и логических взаимоотношений ее элементов. Понимание конечного вопроса задачи сохранно у этой группы больных, они понимают, что требуется узнать в задаче. Сохранно и понимание общего содержания и общего смысла задачи, но недоступно понимание логических и математических взаимоотношений между элементами задачи, поэтому больные испытывают трудности в нахождении и выполнении конкретных операций, хотя общая стратегия решения задачи ими намечается правильно.