Мозг рассказывает.Что делает нас людьми
Шрифт:
таблицы элементов и подарила нам пластмассу и рог изобилия, дающий
чудесные лекарства. Математика даровала нам компьютеры хотя многие
«чистые» математики предпочли бы, чтобы их дисциплина не была запятнана
столь практическими целями. В биологии с утонченной подробностью были
разработаны анатомия и физиология тела, стали проясняться механизмы,
двигающие эволюцию. Болезни, мучившие человечество с начала его
истории, были наконец-то объяснены
или божественной кары. Произошли революции в хирургии, фармакологии и
здравоохранении, так что продолжительность жизни в промышленно
развитых странах удвоилась за последние четыре или пять поколений.
Основным революционным прорывом была расшифровка генетического кода
в 1950-х годах, что стало рождением современной биологии.
По сравнению с этими областями знаний науки о разуме психиатрия,
неврология, психология влачили жалкое существование на протяжении
долгих веков. Действительно, вплоть до последней четверти XX века
невозможно было найти строгих теорий о восприятии, эмоциях, познании и
умственных способностях (единственным значимым исключением было
цветовое зрение). В течение большей части XX века все, что можно было
предложить для объяснения поведения человека, исчерпывалось двумя
теоретическими построениями фрейдизмом и бихевиоризмом, и оба
пережили в 1980-х и 1990-х значительный упадок, когда нейронаука смогла
продвинуться дальше своего бронзового века. Для истории это совсем
небольшое время. По сравнению с физикой и химией нейронаука все еще
молодая выскочка. Но прогресс остается прогрессом, и какой это был
прогресс! От генов к клеткам, от клеток к нейронным сетям, от них к
процессам познания. Сегодняшняя нейронаука с ее глубиной и широтой как
бы далека она ни была от законченной Великой единой теории отдалилась на
целые световые годы от той точки, когда я начинал работу в этой области. В
последнее десятилетие нейронаука стала достаточно уверенной в себе, чтобы
начать предлагать идеи дисциплинам, которые обычно считались
гуманитарными.
Например,
сейчас
у
нас
есть
нейроэкономика,
нейромаркетинг, нейроархитектура, нейроархеология, нейроправоведение,
нейрополитика, нейроэстетика (см. главы 4 и 8) и даже нейротеология.
Некоторые из них просто нейроочковтирательство, но в целом они создают
реальный и востребованный вклад во многие области.
Сколь стремительным ни был бы наш прогресс, все же следует быть
честными и признать, что мы открыли
знать о человеческом мозге. Но даже то незначительное количество
открытого нами может стать основой для истории, более захватывающей,
чем любой рассказ о Шерлоке Холмсе. Я уверен, что по мере прогресса в
следующие десятилетия нас ждут изменения наших представлений и
технологические перевороты, который будут столь же значительными для
понимания мира, столь же потрясающими, одновременно смиряющими и
возвышающими человеческий дух, как и концептуальные революции,
перевернувшие классическую физику столетие назад. Мысль о том, что факт
бывает более странным, чем вымысел, кажется особенно подходящей для
науки о мозге. Надеюсь, что в этой книге я смогу передать хотя бы часть того
удивления и трепета, который охватывал меня и моих коллег в течение тех
лет, когда мы терпеливо слой за слоем приоткрывали тайну связи разума и
мозга. Надеюсь, она сможет пробудить ваш интерес к этому органу, который
нейрохирург-первопроходец Уайлдер Пенфилд называл «органом судьбы», а
Вуди Аллен, в менее почтительном тоне, «вторым любимым органом»
человека.
О б з о р
Хотя эта книга покрывает значительный спектр вопросов, вы
обнаружите, что некоторые важные темы проходят красной нитью сквозь
все. Первая из них что люди действительно уникальны и особенны, а не
являются «просто» еще одним видом приматов. Я все же считаю несколько
удивительным то, что эта позиция нуждается в защите причем не только от
бредней антиэволюционистов, но и от немалого числа моих коллег, которым
почему-то удобно утверждать, что мы «всего лишь обезьяны», тем
беспечным, снисходительным тоном, в котором слышится нескрываемое
удовольствие от умаления человека. Иногда я думаю: возможно, это
своеобразная мирская гуманистическая версия первородного греха?
Еще один общий лейтмотив это всепроникающая эволюционная
перспектива. Невозможно понять работу мозга без понимания того, как он
развивался. Как говорил великий биолог Феодосий Добжанский, «в биологии
ничто не имеет смысл иначе как в свете эволюции». Это заметно
контрастирует с большинством других задач инженерного толка. Например,
когда великий английский математик Алан Тьюринг взламывал код
нацистской машины «Энигма» устройства, используемого для шифровки