Мрачный дебют
Шрифт:
Чувствую, по нарастающей боли, что обезболивающие прекращают своё действие. Каждый шаг даётся всё труднее и труднее, а сознание, постепенно, затухает.
С хрустом поднимается бетонная стена. В проходе стоят вооружённые дяди и тёти. Пожилые, но видно, что они решительно настроены противостоять любым посягательствам.
Меня ведёт под руку Ани, поэтому она успевает удержать меня, когда я делаю неловкий шаг и начинаю падать.
Резкое движение вызвало вспышку острой боли, которую моё сознание уже не перенесло. Изматывающий образ
В себя прихожу уже ночью, голый, с туго перемотанным бинтами туловищем.
Горит тусклый светильник на тумбочке, поэтому я понимаю, что нахожусь у себя в комнате, дома.
Ощущение такое, будто я не был здесь уже очень и очень давно. Словно год прошёл, хотя я понимаю, что, с момента начала зомби-апокалипсиса, не прошло и десяти дней.
Время субъективно, поэтому пережитое ощущается как нечто продолжительное.
На тумбочке, рядом со светильником, лежит мой телефон, в который вставлена фирменная зарядка. Во время службы в городском ополчении заряжал я его редко, но всегда на максимум. Повезло, что его не разбило осколками или ударной волной от ракеты.
Самое печальное в ситуации с мобильниками – это постепенное «окирпичивание», которое ждёт любую модель, кроме той, которая и так кирпич.
Несомненно, интернет, рано или поздно, отвалится, потому что некому скоро будет поддерживать инфраструктуру, а она не умеет работать самостоятельно. После интернета, а может и до него, отвалится мобильная связь, сделав единственной доступной связью только рации и почтовых, мать их, голубей. Ещё телеграф или что там было в прошлом веке?
– Ты проснулся! – вскинулась Ани, как оказалось, сидевшая в кресле-вертушке у моего мощнейшего персонального компьютера.
– Тише, – попросил я её. – Что произошло?
Ани выпрыгнула из кресла и подбежала ко мне, взяв мою руку.
– Ты потерял сознание до того, как мы прошли в арку, – ответила она. – Твоя бабушка была обеспокоена и ругалась, что ты ничего не сообщил.
– Да, надо было предупредить, что я приеду… – покивал я. – Дальше что было?
– Потом тебя доставили к врачу, он прооперировал тебя и извлёк осколки, – ответила Ани. – Он предупредил, что мог пропустить что-то, но они вылезут по мере выздоровления…
– Я не медик ни разу, – произнёс я. – Но даже я знаю, что это работает не так.
– У них есть человек со сверхспособностью, – сообщила Ани. – Его сверхспособность позволяет ускорить регенерацию – он ручается, что всё будет хорошо.
– Будем надеяться, – улыбнулся я. – Что здесь вообще творится?
– Я не знаю, – призналась Ани. – Я всё время была с тобой.
– Но здесь всё нормально? – уточнил я. – Никаких орд зомби и всего такого?
– Нет, тут спокойно, – ответила Ани. – Твоя бабушка точно знает, что делает, поэтому угрозы зомби тут нет. Это настоящая крепость, Дима!
– Она дома? – спросил я.
– Дома, но спит, – ответила она. – Сейчас три часа ночи.
–
– Я согласна! – перебила меня Ани. – Подвинься, я сейчас!
Вообще-то, я хотел посетовать о невозможности положить её на кровать, а самому пойти на диван, как бывало, когда она гостила у нас, но она поняла всё так, как хотела.
Финская поклонница сняла с себя одежду, оставшись в нижнем белье, после чего осторожно легла рядом.
– Как Ильмари? – спросил я неё.
Ильмари – это её муж, бывший. Общих детей нет, но после развода они остались близкими друзьями и партнёрами по бизнесу.
– Он не выжил, – ответила Ани, ненавязчиво пододвигаясь ближе. – Ну, насколько я знаю. Последний раз я связывалась с ним больше недели назад, а после его телефон был выключен или в Таиланде отключилась мобильная связь.
– Он был в Таиланде? – удивился я.
Если так, то ему не повезло. Хуже Таиланда в зомби-апокалипсис только Китай, но ненамного. Населения там, если мне не изменяет эрудиция, много, ведь в тропиках всегда живёт много людей, живёт это население, то есть жило, плотно. Это ключевые составляющие катастрофы.
– Да, деловая поездка, – ответила Ани, потянувшаяся и аккуратно положившая руку мне на грудь.
Тело не отзывалось болью на любое движение, а самочувствие, на удивление, было отличным. Правда, хотелось спать.
– Думаю, будет лучше поспать, – сказал я. – Завтра поговорим обстоятельно.
У Ани, видимо, были другие планы, но им не суждено было исполниться, так как я уснул почти сразу после того, как закрыл глаза.
/11 апреля 2022 года, Санкт-Петербург, ул. Карташихина/
Проснулся я где-то к десяти утра.
Удивительно, но раны почти не беспокоили, а причиной тому было то, что они выглядели гораздо лучше, чем вчера. Ранее я настроился, если уж не найду хорошего лекаря-супера, на медицинскую помощь от врача, а затем на медленное восстановление после ран и операции. Теперь же раны быстро регенерируют, что снимает множество проблем.
И вот, почти сразу после пробуждения, я сидел на кухне с бабушкой и Ани, пытаясь навязать единственному родному человеку, оставшемуся в этом мире, свою точку зрения.
– Ты меня, бабушка, правильно пойми, – попросил я Агату Петровну Верещагину. – Здесь не будет жизни, пока есть особые мертвецы. Вы с ними уже сталкивались?
– Сними эту проклятую маску, – потребовала бабушка.
Маска-то, действительно, проклятая… Только я не знаю, как именно проклята и не имею сформированного представления о последствиях её ношения.
– Вы уже сталкивались с новыми мертвецами? – спросил я, с неохотой сняв маску.
Роскошная форма Наполеона преобразовалась в мою потрёпанную форму, пережившую за прошедшие дни очень многое.