Мраморный меч
Шрифт:
Настоящая леди – так бы сказали люди, видящие ее в сейчас. Так бы сказала и Тера, если б не знала, как может вести себя подруга после нескольких бокалов игристого. Она прекрасно знала свою Дину и понимала, что сейчас она ругала ее гувернантку за слишком горячий чай. Но делала это молча, прекрасно понимая, что находилась в чужом доме и ее слова не имели никакого значения. Они бы лишь лишний раз сотрясли воздух, не более того.
Мои слова тоже волнуют воздух, но к ним прислушиваются хотя бы из уважения к супругу и его семье.
– И очень хорошо, что ты не на моем месте, Дина. Поверь мне, чужой жизнью жить не всегда приятно, никогда не знаешь, что происходит у человека за закрытой дверью, – пожала плечами
Тера так не могла. Подсознательно она понимала, что ее считали главным разочарованием семьи. Матушка много сил вложила в ее образование, отчего Тера хорошо разбиралась в математике и литературе, говорила на трех языках, играла на скрипке и разбиралась в современном искусстве. Да и по словам той же матушки, девушкой она была красивой: длинные каштановые волосы, непривычные для современного общества, притягивали взгляд, голубые глаза контрастировали с оливкового цвет кожей. Ее некогда пышное тело под влиянием стресса перед свадьбой исхудало. О былом напоминали лишь небольшие складки на боках, которые ненавидел Освальд. Изящная, красивая в своей строгости, она редко говорила на публике и чаще всего кивала в знак согласия, пусть порой и не была согласна.
Однако даже мое образование и внешность не помогли в поисках жениха. Вы сами выбрали достойную партию, которая была готова покрыть ваши долги.
??????????????????????????
О своем муже, который днями пропадал в лаборатории, она старательно не думала. Не позволяла чувствам брать верх над разумом. Тера жила лучше, чем многие, поэтому не имела права на капризы и нытье.
– Мне кажется это просто ужасно! – возмутилась Лотти и попыталась натянуть рукава белой, свободной блузки до середины ладони. Тера посмотрела на младшую сестру, понимая, что за своими размышлениями пропустила нечто важное. Ведь Лотти сидела чуть сгорбившись, что до этого никогда себе не позволяла, и нервно теребила рукава. – Все стоит. Машинисты отказываются работать, поезда стоят, производство лекарств никуда не двигается. А еще люди, их так много! Я из окна видела целую толпу рабочих и видит Бог, если б я попалась им на глаза, то они растоптали бы меня. Хотя их понять можно, увеличение рабочего времени при сокращении зарплаты – недопустимо! Куда смотрело правительство? Король и премьер-министр вообще не думают о простом народе.
Лотти недовольно засопела, сдерживая негодование, и вновь положила на язык красную мармеладку, обваленную в сахаре. Ее тонкие пальцы переплелись между собой на клетчатой, на удивление строгой юбке в пол, наверняка выбирала мама. Она любила подобные реверансы в сторону знатности и статуса места, в которое отправлялась сама или отправляла своих детей.
Комната погрузилась в гнетущую тишину. Тера видела, как слуги едва уловимо напряглись, хотя их эти изменения совершенно не касались. Вся прислуга, от горничных до дворецкого работали исключительно на семью Пикфорд и все вопросы касательно денег и времени работы решались исключительно с Освальдом и его отцом. Опасались они напрасно, хотя забастовка коснулась всех без исключения.
– О, дорогая, не стоит девушкам в высшем обществе говорить о политике. Это дурной тон! – отрезала Дина, поправляя нить перламутровых бус. Она вновь взяла чашечку в руки и допила остывший, но по-прежнему ароматный чай, оставляя на кружке еще один алый след от помады. Тера посмотрела на нее поверх тонкого ободка чашечки и скрыла горькую улыбку во все еще теплом чае.
Как и не стоит девушке в высшем обществе спать с женатыми мужчинами, Дина.
–
Дина распалялась, говорила все громче и, что несвойственно для нее, жестикулировала руками. Глаза у нее сияли, как солнечные лучи на перламутровых жемчужинах, а голос звенел, словно вокруг летает миллион комаров. От высокого голоса подруги, которая не замолкала, а заливалась соловьем, хозяйка особняка невольно вжала голову в плечи, недовольно морща нос. Краем глаза Тера заметила сведенные к переносице тонкие брови Марты, которая все так же стояла в углу и терпеливо ждала приказов молодой хозяйки. Такие же эмоции испытывала и Лотти, вот только проявляла она их не скрываясь. Она кривила пухлые губы, закатывала карие глаза к потолку с лепнинами в виде длинный лоз, еле заметных листьев клена и пышных бутонов роз.
– Господь всемогущий, Дина! В мире много вещей, помимо развлечений и одежды, – возмутилась Лотти и с силой поставила чашечку на блюдце, отчего возникшую тишину прервал громкий звон. Она недовольно отодвинула от себя полупустую вазочку и посмотрела на пасмурное небо за окном. – Если не менять систему, не делать что-то на благо страны, то никакой моды и развлечений не будет. Разве я не права?
На последних словах Лотти резко повернула голову в сторону Теры, отчего ее каштановые волосы взметнулись вверх, как потревоженные хлопья снега, и тут же осели на плечах блестящим водопадом. От пронзительного, упрямого взгляда Тере стало не по себе. Она поднесла чашечку ко рту и сделала неуверенный глоток, чувствуя, как высокой ворот платья давил на шею. В голове металось множество мыслей, а от пристального внимания уже двух девушек руки мелко дрожали.
– Чем сильнее недовольство народа, тем уступчивее власть. Правители всегда опираются на народ, иначе кем править? – через какое-то время ответила она и с удивлением отметила, что голос ее звучал спокойно и даже как-то властно. Это радовало, ведь новый статус обязывал не только держать лицо перед прислугой, но и говорить красиво. Хотя этому ее научила школа с непоседливыми детьми, в которую она больше никогда не вернется.
Ты отобрал все, что было дорого мне, супруг, и запер в этом доме с наказом ухаживать. Но как ухаживать за местом, которое ненавидишь?
На ее слова Дина лишь фыркнула и вальяжно откинулась на спинку кресла, обитого мягкой, алой тканью. Закинув ногу на ногу, она накрутила на палец жемчужную нить и задумчиво кусала губы, совершенно позабыв про помаду. Хотя наверняка в ее маленькой сумочке лежала запасная, ведь не будет уважающая себя женщина выходить из дома без помады и шляпки, которая скрывала не только неудачную укладку, но и украшала образ. Так говорила Дина, когда доставала небольшое зеркало и поправляла прическу.
Тера не понимала подругу, хоть и общалась с ней больше шести лет. Иудина никогда не была примерной девочкой и прилежной учебе предпочитала светские приемы. Танцевала, пила шампанское и всегда приставала к пианистам, потому что музыканты ее слабость. Учила языки во время разговоров и всегда смеялась в ладошку, если что-то не получалось. Она любила жить в роскоши. Всегда носила дорогую одежду и знала, что будет модно через месяц, меняла украшения каждый день и красила губы алой помадой. А еще Дина была до безобразия любвеобильной. Она встречалась с мужчинами, спала с ними, принимала от них дорогие подарки и ходила на приемы. И ей было не важно, женаты они или свободны, ведь многие из них для нее на одно лицо. На самом деле Тера не знала наверняка, спала ли подруга когда-нибудь с Освальдом или делала это сейчас. Она лишь знала, что была бы рада подобному исходу, ведь ей бы уделяли меньше внимания.