Мраморный меч
Шрифт:
– Милый, когда ты поедешь в институт? – сдержано поинтересовалась миссис Пикфорд и чуть склонила голову, отчего ее короткие волосы, уложенные по последнему писку моды, мазнули по острому подбородку. Павлинье перо в волосах качнулось и Тера невольно задалась вопросом, когда оно упадет?
– Через час. Эти дилетанты ничего не могут без меня сделать.
Тера слушала их в пол уха. Ей было совершенно не интересно, кого мучал в своей лаборатории муж, пока разрабатывал новое лекарство. Она вообще не лезла в его работу, лишь иногда позволяла себе заглянуть в записи и не более. Медицина и фармацевтика далеки от нее. Она дружила с цифрами и математическими правилами,
– Дорогая, вы в последнее время много спите, – миссис Пикфорд перевела колючий взгляд на Теру. Та, в свою очередь не пережевывая проглотила кашу с противным привкусом, запила ее водой и вновь съела несколько ложек. Этот разговор ей уже не нравился. Однако, что-либо добавить Тера не успела – в большую столовую лениво вошел Луи.
Он застегнул манжеты, поправил светлые волосы, обвел присутствующих пристальным взглядом и улыбнулся. Луи совсем не похож на брата: жизнерадостный, авантюрный, он смотрел на мир лукавыми синими глазами и с легкостью обходил трудности. Кажется, он вновь влез в долги и вернулся к родителям, просил денег на жилье и машину. Тера не знала точно, дали ли Пикфорды младшему сыну деньги, но Луи жил в особняке уже третий месяц.
– Матушка, отец, доброе утро, – бодро поздоровался он и сел неподалеку от Теры. – Брат, с годовщиной тебя.
И правда.
Она совсем забыла, что прошел ровно год со дня их свадьбы. Она попыталась выдавить из себя улыбку, но лишь сдержано поблагодарила и отодвинула от себя пустую тарелку. Эта новость не вызывала положительных эмоций, впрочем, отрицательных тоже было не так много. Скорее не было ничего, обычное безразличие.
– Год счастливого брака, а наследника все нет?
Тера посмотрела на миссис Пикфорд, потом на собственного супруга. Конечно, это был камень в ее огород, слова, призывающие к стыду. Но стыда не было, как и не было сожаления. Она не хотела ребенка от Освальда. Когда ей снилась маленькая, белокурая дочурка в белоснежней рубашке и заколкой в волосах, утром всегда болела голова и большую часть дня преследовала паника.
Это была твоя самая большая мечта и мой кошмар, дорогой супруг.
– Смею огорчить вас, но я не беременна, – спокойно ответила Тера и посмотрела на кружку с теплым чаем. Она поправила прическу и украдкой посмотрела на брата мужа и получила от него кривую улыбку и озорной блеск в глазах. На душе потеплело.
– Не кажется ли тебе, милый, что ты пригрел на своей груди плоскодонку? –обыденным тоном спросила миссис Пикфорд. Тера передернула плечами и титаническими усилиями сдержала эмоции, которые норовили вырваться наружу. Ей было обидно, немного стыдно и неприятно от того, что такие вопросы миссис Пикфорд задавала в ее присутствии и совершенно этого не стеснялась, будто и нет тут никого.
Тера посмотрела на супруга и довольно улыбнулась, когда увидела еле сдерживаемое раздражение. Ему это тоже не нравилось, как и не были приятны слова матери. Ведь Освальд прекрасно знал, что причина отсутствия у нее беременности не бесплодие. Она прошла достаточное количество врачей, чтобы разуверить будущую семью в своей ущербности. Освальд, гонимый желанием иметь наследника, водил ее к своим знакомым, но те ничего не находили.
Молчишь ты дорогой супруг лишь потому, что знаешь, куда бьешь меня почти каждый день. Даже если б я носила твой плод под сердцем, то давно потеряла бы его.
– Мне пора. Вернусь поздно.
Освальд промокнул губы салфеткой,
После ухода супруга, Тера тоже недолго сидела за столом. В окружении семьи Пикфорд она всегда чувствовала себя неловко, некомфортно, с самого первого дня. Миссис Пикфорд была слишком требовательной в выборе невестки и ко всем женщинам в доме относилась с прохладной настороженностью – боялась потерять авторитет. Лишь с Мартой она обращалась более сдержано, не кричала и витиевато не оскорбляла. Хотя Марту любили почти все в особняке.
Погладив Мино, Тера улыбнулась безграничной радости собаки и направилась к саду. Впервые за долгие месяцы вышло солнце и на улице очень хорошо. Она купалась в тепле, вдыхала приятный аромат свежей травы и цветов, слушала жужжание насекомых и пение первых птиц. Весна вступала в свои права. Пока Тера медленно шла мимо кустов с цветами, маленьких клумб, Мино бегал рядом, ложился на спину, подставляя ей живот, подбегал к яблоням и возвращался. Хорошо и одиноко, спокойно. Умиротворяюще.
– Отдыхаешь?
Тера вздрогнула от неожиданности и с толикой страха повернулась в сторону говорящего. Луи. Он улыбнулся криво, совсем как брат, запустил руку в растрепанные волосы и подошел почти вплотную. От его тела исходило ровное, приятно тепло, пахло терпким одеколоном и сигарами.
– Отдыхаю. А ты? Я думала ты будешь с матушкой сидеть.
Луи пренебрежительно фыркнул и оттянул ворот рубашки, которая непривычно застегнута на все пуговицы. Обычно он выглядел не так сдержанно, на рубашке всегда оставались помятости и острые складки от недобросовестной глажки, к которой и не притрагивался никто, скорее всего, и пиджак он не носил, предпочитая жилеты. Это отличало его от Освальда, который из костюмов никогда не вылезал, и даже пижама у него была строгая, скрывающее все тело, в то время как ей приходилось лежать голой и открытой.
Передернув плечами, Тера вновь посмотрела на возлюбленного и силой отогнала от себя образ его брата. Освальд – последнее, о чем ей хотелось сейчас думать. Однако весь внешний вид Луи говорил о том, что некоторое время он находился в цепких руках миссис Пикфорд.
– Я с ней и сидел, но быстро сбежал, – задорно ответил Луи и закинул руки за голову. Он посмотрел на Теру, потом немного нервно осмотрелся по сторонам и подошел, взял ее за руку, переплетая пальцы. Заметив легкий румянец на щеках Теры, ее призывный взгляд, легкую улыбку, Луи поднес их руки к лицу и коротко поцеловал пальчики, каждую выпирающую белым холмиком косточку.
– Луи, а если увидят? – взволнованно зашептала она и покраснела, осмотрелась по сторонам, заглянула в окна. Ее руки немного дрожали от нахлынувших эмоций, безграничного счастья и страха, от желания без стеснения приблизиться, утонуть в теплых объятиях, а щеки, уши и шея пылали, сливаясь цветом с гранами в ее серьгах.
И Луи был рад. Ему нравилось эта небольшая игра, поэтому раз за разом он доводил эту красивую, но строгую девушку, почти женщину до состояния, при котором она сама плыла в объятия. И это настолько прекрасно, настолько завораживающе, что он не отказывал себе в удовольствии и провоцировал, целовал в темных углах и приходил в пустынные комнаты, трогал, гладил, целовал, и боготворил тело с тонкими, редкими шрамами, фиолетовыми синяками, укусами, покрытыми тонкой корочкой запекшейся крови, теша свое самолюбие.