Мстислав Великий
Шрифт:
Борис опустил голову, смущаясь. Он много думал о венгерском престоле, но терялся в догадках, как ему завоевать трон. Кто знает его в Венгрии? Большинство уверены, что Евфимия Владимировна прижила сына от любовника, но Борис предпочитал верить, что это не так.
— Я буду представлен императору Исааку? — спросил он.
— Да. Как сестринич мой и сын Коломана Венгерского, — кивнул Мстислав, и Борис обрадовался.
...И теперь он стоял у ладьи, глядя, как из возков вылезают пол очанки. Среди них были три княжны — две девушки-невесты, ещё одна девочка лет восьми-девяти. Многие были во вдовьем чёрном одеянии, княгини Глебова, Рогволодова и Борисова вообще успели обрядиться в плащи монахинь, уверенные,
Ксения, неся на руках сына, озиралась по сторонам. Отец так и не встретился с дочерью, но она продолжала надеяться. Может быть, её нарочно держат тут до последнего, чтобы не вселять напрасной надежды в других узниц. А может быть, Мстислав Владимирович просто не знает, как вызволить дочь, не теряя лица. А может быть...
Все мысли исчезли, когда впереди послышались испуганно-радостные крики и рыдания. Рядом вскрикнула и запричитала свекровь. Ксения отвела взгляд от пристани, оглянулась — и сама чуть не закричала в голос.
К причалу подвозили на простых подводах князей. Молодая жена Василька Святославича, вышедшая за князя этой весной, первая, расталкивая охрану, бросилась к мужу и повисла на нём, захлёбываясь от радостных рыданий. Рядом с нею уже обнимала сыновей Ивана и Василько вдова Рогволода Всеславьича. Висли на отце княжны Ростиславны. Княгиня Глебова исступлённо целовала поочерёдно всех троих сыновей.
Среди собравшихся поглазеть киян тоже послышались причитания. Князей сняли с подвод, и семьи смогли встретиться. Ксения добралась до мужа и, когда Брячислав, неловко двигая скованными руками, поднял сына, прижалась к его плечу, крепясь, чтобы не заплакать.
— Что ждёт нас? — всхлипнула она.
— Изгнание. — Брячислав смотрел на готовые к отплытию ладьи. — Не только дома и достатка, не только княжьего достоинства — самой родины лишает нас Мономашич.
Ксения вздрогнула. Она ещё верила отцу, но надежда таяла с каждым мигом. И растаяла совсем, когда все князья кривские с жёнами и детьми оказались на ладьях. При них не было даже слуг — тех, кто захотел бы разделить изгнание, не допустили даже на пристань. Более того — даже простых киян Мстиславовы дружинники не подпускали близко к берегу.
Короткое прощание — последний поклон золотым куполам, видневшимся из-под горы, — завершилось быстро. Гребцы налегли на вёсла, ладьи покачнулись, трогаясь с места. Конная дружина, которая должна была сопровождать ладьи по Днепру до Олешья, сомкнула строй — и долгий путь начался.
Ксении с семьёй выпало плыть на второй ладье. Крепко обнимая сына, она смотрела на удаляющийся берег, почти ничего не различая от заливавших глаза слёз. Брячислав стоял рядом с нею.
— Увидим ли мы ещё раз Русь? — только и промолвил.
Много воды утекло в Византии. Правивший более двадцати лет император Алексей Комнин умер и его сменил сын Исаак, ставший вторым в династии. Был он женат на русской княжне — дочери Володаря Ростиславича Перемышленского. Его младший брат Андроник тоже был тесно связан с Русью — его женой была сестра Ксении Мстиславны Добродея-Евпраксия, называемая здесь Зоей. Вопреки тому что Мстислав Владимирич говорил Борису, Исаак Комнин ничего не знал о том, что вскоре к нему прибудут русские князья с жёнами и детьми. Три ладьи свалились как снег на апельсиновые рощи, но византийский император не уронил своей чести. Все изгнанники были приняты с почётом, каждому определили приличествующее его роду содержание, дали в помощь слуг, а дабы князья не чувствовали себя изгоями, живущими из милости, многим бывшим полоцким владетелям предложили отправиться в армию. На границах империи опять было неспокойно, тревожили
Оставался ещё Борис Коломанович. В первые же дни он явился к императору, представился и был хорошо принят им. Дальновидный, как отец, Исаак сразу понял, какая удача выпала ему. Борис был русским по матери, воспитан в русской вере, которая ничем не отличалась от византийской. А король Стефан был стар и часто хворал. Других же наследников не было, ибо единственный, кто мог бы занять трон после смерти, это Бэла, сын герцога Альмоша, убитого Коломаном много лет назад. Пятилетнего мальчика ослепили на глазах матери, которую насильно упекли в монастырь. Теперь он вырос, но невозможно было представить, чтобы слепец стал королём.
Исаак Комнин обратил внимание на Бориса. Если сын Коломана станет королём при поддержке Византии, это сулит большие выгоды...
6
Уже два года, как у бодричей был новый король — Кнут Лавард, поселившийся в Любеке с женой и двумя дочерьми.
Ингеборга Мстиславна полюбила Любек, его каменные здания, узкие улочки и постоянный пряный прохладный ветер с моря. Любила она и замок, хотя он отличался от терема, где прошло её детство, и больше походил на монастыри. В одном таком монастыре лежала под каменной плитой её мать...
Молодая женщина была счастлива в супружестве. Кнут Бодричский оказался именно такой, как мечтала она ещё девочкой, — красивый, сильный, благородный, добрый... Он уважал свою русскую жену и всегда советовался с нею. Ингеборга была в курсе его дел, но советы давала осторожно, чувствуя, что муж любит сам всё решать. И только однажды воспротивилась его воле.
В том году умер король Дании, оставивший восемнадцать наследников — как законных, так и побочных. Преемником открыто не был назван никто, и наследники, а также все, в чьих жилах текла хоть капля королевской крови, ринулись в Данию в надежде занять опустевший трон. Не устоял от искушения и Кнут. Он был одним из внебрачных сыновей покойного, ещё при жизни отца получил титул принца бодричского, недавно стал королём и мечтал увеличить свои владения, соединив маленькое королевство ободритов с Данией в единое целое. То, что для этого надо устранить остальных претендентов, большая часть которых приходилась ему родственниками, Кнута Лаварда не волновало.
Не беспокоилась за мужа и Ингеборга. Лишь однажды дрогнуло её сердце — когда молодая королева узнала, что в числе претендентов оказался и некий Эйрик. Он тоже был одним из внебрачных принцев, это не являлось чем-то необычайным. Но его женой была Мальфрида Мстиславна, её старшая сестра...
Судьба плохо обошлась с Мальфридой. Выйдя замуж за принца Сигурда, она думала, что сбылись её самые заветные девичьи мечты. Но, став королём после смерти отца, пасынок Маргарет Фридкуллы переменился к молодой жене. Он стал груб и холоден, а потом бросил её с маленькой дочерью, найдя любовь в объятиях другой. Оставшись совсем одна, без помощи и поддержки, Мальфрида уже не ведала, куда податься, но молодой принц Эйрик обратил на неё внимание, и брошенная жена, вдова при живом муже, ответила согласием.