Муассанитовая вдова
Шрифт:
Днем меня наполняло бесконечное счастье, по вечерам эта неповторимая женщина и вовсе заставляла забыть, на какой планете мы находимся, а ночью она сворачивалась клубочком, доверчиво прижимаясь всем телом. Под барабанящие звуки дождя я молча рассматривал ангела в своих руках и с горечью думал о том, как далеко все зашло.
Согласно законам Цварга я обязан был вернуть ее на родину, а с учетом нападения рептилоидов около «Гаванны» это было бы логично и правильно. С другой стороны, если я настою на том, чтобы вернуться на безопасный Цварг, нас точно разлучат. Кто я и кто она? После смерти Фьенны мою анкету автоматически убрали из базы Планетарной Лаборатории. Если
Собственная нерешительность разъедала душу медленно и неотвратимо, как кислота пережигает органику, но тревожные размышления меркли перед осознанием: мне придется рассказать Селесте правду. И будет лучше, если я сделаю это сам, чем если она догадается по моим многочисленным обмолвкам… Каждую ночь я смотрел на мирно сопящую цваргиню и думал, что она возненавидит меня, и оттягивал момент истины, как приговоренный к казни. Время ускользало песком в песочных часах. Оно превратилось в дождь, который крупными каплями оседал на стеклах и скатывался, скатывался…
«Надо сказать ей правду. Пока еще не поздно…»
К сожалению, «поздно» наступило слишком рано.
Селеста Гю-Эль
После моего признания я чувствовала, что Льерт стал относиться ко мне по-другому и, если честно, сожалела. Я долго думала, в чем дело, и на ум не шло ничего иного, кроме как «он за меня переживает». Каждый день Льерт желал мне доброго утра, томительно-нежно и бессовестно долго ласкал меня в своих объятиях, целовал так упоительно, что исчезало время, а затем неловко взлохмачивал свои длинные разноцветные волосы и приносил завтрак в постель. Каждое утро мы совместно принимали душ, и наполненные прикосновениями и запахом горных трав минуты напрочь стирали из головы любые тревоги. Но с того вечера, как я во всем призналась, где-то в глубине души вдруг включился таймер – какое-то неприятное тянущее чувство, будто что-то изменилось раз и навсегда. Будто я сама все разрушила… Неотвратимо тикали часы, отсчитывая секунду за секундой, час за часом, день за днем. Иногда, когда я смотрела на Льерта, начинало резко колоть под ребрами. Будто сама Вселенная напоминала: «У вас времени меньше, чем вы думаете».
– Ты передашь мне пену для бритья?
Мужские губы коснулись моего плеча и собрали капли воды, по руке побежали мурашки. Льерт часто целовал открытые участки моей кожи, а я не могла привыкнуть к этим фантастическим ощущениям.
– Не-а.
Брови Льерта удивленно взмыли вверх.
– Почему?
– Мне безумно нравится твоя щетина. Она такая мягкая и светлая…
Я поднялась на цыпочки и потерлась о колючую мужскую скулу.
– Селеста, отдай пену. – Крупные ладони сомкнулись на моей талии. В душе было тесно, но я изловчилась и подкинула баллончик, чтобы Льерт не достал.
– Мне кажется, она смотрится очень брутально. У цваргов щетина обычно не растет, считай, мне это в новинку.
– Вообще-то у меня она раньше тоже не росла, – произнес Льерт неожиданно серьезно.
Трынь-тронь-трунь.
Трель входной калитки прервала Льерта. Мы оба замерли.
– Ты ждешь кого-то? – уточнил мужчина, нахмурившись. – Доставку с фермы на дом заказывала?
Я отрицательно покачала головой.
– Нет, у нас все есть… Может, снова Гутрун со своими сыновьями? У них вечно то забор упадет, то фундамент размоет, то крыша протечет. Может, ночная гроза в электропроводку ударила?
Трынь-тронь-трунь. Звук повторился.
– Ладно, домывайся, а я пойду открою.
Льерт вышел из кабины, надел спортивные штаны прямо на влажное тело. Я поймала себя на том, что не могу оторвать взгляда от мужской спины. Опомнилась и бросила вдогонку:
– Зонт-сферу не забудь, там же наверняка кислотник льет как из ведра.
– Да, мой ангел-хранитель. – Смех пришел уже из-за двери.
Я фыркнула и тщательно намылила волосы шампунем, затем кондиционером… Почему-то казалось, что Льерт вот-вот вернется, но его все не было. Я тщательно сполоснулась и закрутила кран. Как только шум воды стих, уловила мужские голоса, какие-то крики, грохот мебели…
– Что происходит? Неужели Оден вновь решил, что у нас открыта калитка? – пробормотала я, пытаясь задавить из ниоткуда взявшийся страх.
Натянула спортивные штаны и футболку любимого мужчины, открыла дверь и…
– Вы не имеете права врываться! Это частная собственность…
– …которая принадлежит гражданке Цварга!
– Тем более! Отойдите с дороги и скажите «спасибо», что вам не вменяют похищение и удержание чистокровной цваргини!
Семеро высоченных мужчин в черных мундирах, высоких сапогах, в плащах из специализированной облегченной мембранной ткани возвышались посреди гостиной. Двое из них перегородили путь Льерту. Внушительные блестящие рога, насыщенный фиолетовый цвет кожи и мощные хвосты со смертоносными наконечниками – все буквально кричало, что это цварги. Расческа выпала из моих ослабевших пальцев.
«Откуда они узнали?..»
– Селеста, скройся! – крикнул Льерт и сделал порывистый шаг ко мне, но его жестко перехватили за предплечья.
Все мужчины синхронно обернулись и рентген-зрением прошлись по мне: от босых стоп, растянутых штанов и мятой мужской футболки до светлых волос и челки, с которых вода стекала на одежду и капала на пол.
– Селеста Гю-Эль? Вдова Мартина Гю-Эля? – с сомнением спросил, видимо, старший из эмиссаров.
Я перевела растерянный взгляд на Льерта, которого удерживали двое цваргов. Он не лез в драку, но было понятно, что еще чуть-чуть, и она начнется. Желваки ходили на скулах любимого мужчины, мышцы рук вздулись под кожей, кулаки крепко сжались – признак того, что Льерт в бешенстве.
– Да-да, это она! – воскликнул самый молодой цварг и поспешно засуетился, доставая из-за пазухи планшет. – У меня есть портрет со светлой кожей и короткими волосами у лица… минуту… это точно она.
Он сунул планшет под нос старшему, тот бросил мимолетный косой взгляд, хмыкнул, шагнул ко мне и внезапно протянул руку в типично цваргском жесте для поцелуя.
– Рад видеть вас, госпожа Гю-Эль, в здравии. Эмиссар высшего звена Фабрис Робер, Служба Безопасности Цварга. Мы прилетели за вами.