Мулен Руж
Шрифт:
– А как ты посмотришь, если вместо пиратов мы станем канадскими следопытами?
– Следопытами? – пробормотал Анри, пораженный внезапным изменением жизненных планов. Ему очень нравилось мечтать о том, как однажды он станет пиратом и будет брать на абордаж английские корабли. – А что они делают?
– Они живут в девственных лесах, охотятся на медведей и сражаются с индейцами. Мы бы могли выстроить себе бревенчатую хижину на берегу лесного озера…
Анри задумался. Что ни говори, идея была хороша – особенно перспектива провести остаток жизни в обществе Мориса. Но
В конце концов Анри сдался.
– Ладно, мы станем следопытами, но чур уговор – жить вместе и больше никого к себе не принимать. Чтобы уже никогда не расставаться.
– Никогда! – с готовностью подхватил Морис.
Последовала длинная пауза.
– Я знаю, что для этого надо сделать. Другого выхода нет, – в конце концов объявил Морис. – Мы должны стать кровными братьями. Это будет дружба до гроба. – Он вычитал это выражение в какой-то книжке, и оно ему страшно понравилось. – Ну как, согласен? Хочешь стать моим кровным братом?
Анри с готовностью закивал.
– А ты?
– И я тоже. Но помни, что это на всю жизнь. Дороги обратно не будет. И кровный брат может быть только один. Это значит, что когда один из нас в беде, то другой должен немедленно прийти на помощь.
Не мешкая, пока первый унылый мартовский дождь хлестал в окна, они расцарапали запястья булавкой и прижали ранки одну к другой. А затем торжественно пожали руки.
– Теперь нужно произнести священную клятву, – объявил Морис. – За жизнь и за смерть!
– За жизнь и за смерть! – взволнованно повторил Анри, чувствуя, как гулко бьется сердце.
– Надо еще плюнуть в огонь, это сделает клятву более священной!
Сказано – сделано.
– Теперь мы связаны по гроб жизни, – счастливо заявил Анри. – Все равно как если бы мы были братьями. Настоящими братьями!
Вот так закончилась его первая зима в Париже. На бульваре Малезарб раскрыли мохнатые листики-ладошки каштаны. И однажды Анри обнаружил, что вся квартира почему-то заставлена сундуками, ковры скатаны, картины завешены холстинами, а мебель зачехлена.
Он и оглянуться не успел, как учебный год в школе подошел к концу.
Глава 2
Каникулы заканчивались, новый учебный год был не за горами. Анри прекрасно провел лето в замке, нарисовал множество новых портретов его обитателей, увлеченно играл в прятки в длинных, извилистых коридорах, совершал ежедневные верховые прогулки на любимом пони Барабане и, конечно же, писал своему кровному брату Морису длинные сумбурные письма, полные планов их будущей жизни в лесах Канады. Короче, лето выдалось просто замечательное.
В начале сентября они все вместе – мать, Аннет и он сам, разумеется – отправились в гости в Сейлеран, на родину матери. Замок Сейлеранов на самом деле был вовсе никаким не замком, а просто большим домом с зелеными ставнями, выстроенным всего двести лет назад и красующимся в конце длинной тополиной аллеи.
И как обычно, Тапье де Сейлеран встречал
Следующим утром дедушка на цыпочках вошел в его комнату.
– Пора вставать, малыш! Птицы уже давно проснулись! – Он присел на краешек кровати. – Дай-ка поглядеть на тебя. Подрос, подрос… Вот только бледноват. Ты не болел зимой, а?
– Нет, дедушка.
Старик вопрошающе разглядывал внука.
– Ты непременно вырастешь большим и сильным, Анри, правда? Таким же, как твой отец, да?
Ну что за дурацкий вопрос? Конечно, он станет большим и сильным! Дети непременно вырастают, всему свое время. Возможно, до отца он и не дотянется, но уж дедушку-то догонит и перегонит точно.
В тот день они вместе отправились на виноградники. Время от времени Тапье де Сейлеран осаживал лошадь, чтобы поговорить с фермерами, полевыми рабочими и женщинами, собиравшими виноград.
– А это мой внук, – радостно представлял он Анри. – Милый сорванец, не правда ли?
На винодельне босоногие мужчины и женщины топтались и подпрыгивали в огромных чанах с виноградом, словно исполняющие боевой танец индейцы, и Анри тут же сделал карандашный набросок увиденного. На следующий день они побывали на зернохранилище; еще через день последовала поездка на птичий двор, а потом на маслобойню и конюшни. И везде нашлась масса сюжетов для зарисовок. Старый ослик Туанон, впряженный в воз с удобрениями, петухи, с важным видом расхаживающие по двору, гуси, утки, овцы, коровы…
По вечерам большой дом наполнялся музыкой и смехом. Устраивались грандиозные банкеты, во время которых дедушка неизменно восседал во главе стола, облаченный в нарядный сюртук и парчовый жилет. Он щедро раскладывал угощение на тарелки, задорно смеялся, рассказывал разные истории, настойчиво потчуя гостей своим замечательным вином. А когда наступала очередь десерта, то хозяин, даже в изрядном подпитии, поднимался, чтобы стоя выпить за здоровье собравшихся.
Анри с улыбкой вспоминал о тех счастливых днях в Сейлеране, когда в коридоре раздались шаги матери.
Она вошла с письмом в руке.
– Отец хочет, чтобы ты приехал к нему на охоту в Лурю, – грустно вздохнула она.
– А ты?
Адель ответила не сразу. В ее глазах больше не было той радости, которой они так часто лучились в Сейлеране.
– Ты тоже поедешь, ведь правда?
– Нет, малыш. Но, Жозеф…
– Тогда и я не поеду! Не поеду, не поеду, не поеду! Я не хочу никуда ехать без тебя! Почему ты остаешься? Почему…
Кончики прохладных пальцев слегка коснулись его губ.