Муля, не нервируй… Книга 3
Шрифт:
— Давно не виделись! — пошутил я, переступая порог. — Может, я не вовремя, но…
— Муля! — Фёдор Фёдорович вскочил, опрокинув стакан. Жидкость залила газету «Правда», и я невольно подумал, что это метафора. — Что случилось?
— Глядя на вас, я понимаю, что у меня всё прекрасно, — я убедился, что стул чистый, сел и пристально посмотрел на него. — Но, по правде говоря, у меня проблема размером с вашу хандру, если не больше.
— Меня жена бросила, — угрюмо буркнул Фёдор Фёдорович. — Это смягчающее обстоятельство для хандры. И с работой проблемы начались вон
— Она вас давно уже бросила, — ответил я, — вы просто ищете причины жалеть себя.
— Ой, не начинай! — фыркнул Фёдор Фёдорович и добавил, — говори, зачем пришел?
И я рассказал о том, как Попов украл у моего отчима Модеста Фёдоровича проект по синтезу вермикулитовых веществ.
— Вермикулит? — Фёдор Фёдорович озадаченно хмыкнул. — Это который для мелиорации, да?
— Угу, это минерал, — вздохнул я. — Но Попов превратил его в «рычаг власти». Теперь отчиму придётся уволиться, а Попов скоро будет ходить с орденом «За заслуги перед наукой».
— Нет такого ордена, — автоматически поправил меня Фёдор Фёдорович и задумчиво посмотрел на подшивку газет, — и что ты предлагаешь, Муля?
— Как что? — я вскочил, чуть не опрокинув стул. — Вы же тут в ипохондрии своей пребываете, не знаете, чем заняться! А мой отчим мечется — как реактив без формулы! В Киргизскую ССР уехать надумал! Но ему без своего института и без науки не жить…
— Кто твой отчим? — хмуро уставился на меня Фёдор Фёдорович.
— Бубнов Модест Фёдорович, — сказал я и на всякий случай добавил. — Он профессор и академик. ПО Химии. В смысле по физколлоидной химии. Очень толковый учёный.
— Ого! Зять самого Шишова? — удивился тот.
Я кивнул и бросился ковать железо, пока горячо:
— Давайте объединимся! Два гения — вы и Бубнов — создадите проект, практико-ориентированный проект, который заткнёт Попова, как пробка колбу!
Фёдор Фёдорович уставился на стену, где висел выполненный маслом портрет какого-то хмурого усатого дядьки в претенциозной золочёной раме. Потом кивнул:
— Муля, а что если не проект, а… институт?
— Институт?
— Новое научное учреждение! — он загорячился, начал размахивать руками, как дирижёр провинциального оркестра на республиканском конкурсе. — «СовСинтезХимКонтроль» или «Научно-исследовательский институт химических технологий». Мы там будем синтезировать всё: от удобрений до счастья в пробирке! А Попов твой пусть кусает локти, как бешеный утконос.
Я представил Попова в роли бешеного утконоса. С орденом на шее.
— Отлично, — засмеялся я. — Только как мы это провернём? У нас же нет ни денег, ни разрешения, ни…
— У нас есть это! — Фёдор Фёдорович осторожно вытащил из-под стопки старых журналов и положил на стол папку с надписью «Полный цикл НИОКР по созданию технологий и на их основе промышленных производств по получению урана, лития, бериллия и их соединений, а также необходимых в интересах атомной энергетики, оборонной и атомной промышленности конструкционных металлов (циркония, гафния, тантала, ниобия, редкоземельных металлов)». — Мой черновик устава нового института. А ещё
— Я думал, вы поможете с проектом, — засомневался я, — но целый институт…
— Задачу передо мною поставили, понимаешь, — тяжко вздохнул он, — а с какой стороны к ней приступить — ума не приложу. А тут ты с этим предложением подсуетился. И я понял, что это шанс для всех.
— Но…
— Пошли к Бубнову! — велел Фёдор Фёдорович и подскочил со стула, — так, дай мне только минут двадцать. Я приведу себя в порядок. А то малость запаршивел в своей берлоге. Почитай пока вон книжки. Не скучай.
Он выскочил из комнаты, бросив меня одного.
Не успел я ознакомиться с методами анализа комплексных руд с высоким содержанием неодима, диспрозия и других редкоземельных металлов (потому что почти все книжки у него были такие вот), как он вернулся:
— Повышаешь уровень? — хохотнул он, обнаружив у меня в руках злополучную брошюрку, — давай пошли быстрее!
Фёдор Фёдорович преобразился, самым что ни на есть кардинальным образом. Да так, что я его сперва совершенно не узнал. На природе и перед этим, это был человек-развалина, депрессивный и меланхоличный. Сейчас же передо мной стоял энергичный энтузиаст с горящим взглядом. И одет он был практически щеголевато, в добротный костюм импортного сукна и белую рубашку с подкрахмаленным воротничком. Он даже успел побрить многодневную щетину и вымыть голову.
— Идём! — велел он, — я позвонил Никодиму и сейчас он подъедет.
Служебная машина у Фёдора Фёдоровича была «Победа». Но тоже неплохо.
Мы решили не палить Модеста Фёдоровича перед коллегами (особенно перед Поповым). Поэтому Никодим подвёз нас к ближайшей пивнушке (ну а что поделать, кафешек и ресторанчиков, в которых можно было провести бизнес-ланч в эти смутные времена, ещё не было, так что довольствовались, чем придётся). Фёдор Фёдорович остался ждать, а я пошел за отчимом.
— Муля, я сейчас занят и это не совсем хорошая идея, посреди рабочего дня… — выговаривал мне Мулин отчим, которому я не объяснил причину, а просто сказал идти со мной.
— Сейчас сам увидишь, — буркнул я, — за отсутствие тебя на работе на десять минут советская наука не рухнет. Уж как-то продержится, я надеюсь…
При виде непритязательной пивнушки Мулин отчим скривился, но шагнул внутрь. Фёдор Фёдорович стоял за столиком (здесь были только стоячие столики, покрытые липкими скатертюшечками) и пил лимонад с густой пеной из тусклого стакана.
— Знакомьтесь, — представил будущих комбинаторов друг другу я и добавил, — что будете пить? Вы пока пообщайтесь, а я схожу к кассе.
— Мне томатного сока возьми, Муля, — попросил Модест Фёдорович.
А Фёдор Фёдорович отрицательно покачал головой и кивнул на свой стакан с лимонадом, мол, всё есть и не надо ничего больше.
Пока я ходил покупать отчиму сок, а себе минеральную воду, оба Фёдоровичи уже спелись. И когда я вернулся к столику, они отчаянно спорили, рассматривая какую-то бумажку, что притащил с собой Фёдор Фёдорович.