Мумия
Шрифт:
Слабый рокочущий звук постепенно усиливался, пока не превратился в громоподобный стук множества копыт. На дальнем конце дюны, закрывавшей маленький отряд от солнца, показалось три дюжины всадников. Копыта их коней взметали настоящую песчаную бурю.
Эвелин, до сих пор находившаяся рядом с О'Коннеллом, в страхе дернула его за рукав:
– Медджаи! – воскликнула девушка.
– Нет, – успокоил ее Рик. – Это местные копатели во главе с моим старым знакомым Бени.
– Да в придачу и с этими проклятыми американцами, – добавил Джонатан.
Он не ошибся. Среди всадников
Бени натянул поводья и остановил верблюда. Вся группа всадников последовала его примеру. Они напоминали эскадрон, изготовившийся для атаки. Теперь маленький караван от американцев отделяло немногим более ста футов.
– Доброе утро, Рик! – жизнерадостно завопил Веки. – Какая маленькая пустыня, если друзья то и дело встречаются в ней!
О'Коннелл согласно кивнул и ударил верблюда пятками. Маленький караван медленно двинулся в сторону восходящего солнца.
Бени подал знак американцам, те обратились к группе копателей, и они все вместе так же неторопливо последовали за отрядом О'Коннелла.
– Эй, О'Коннелл! – позвал Рика надменный Хендерсон. – Наше пари никто не отменял, верно? Тот, кто первым доберется до города, получает пять сотен.
Ричард снова кивнул, но теперь его взгляд был устремлен к горизонту, туда, где небо уже посветлело над песчаными барханами.
– Какого черта мы тащимся за ними? – не выдержал всегда молчаливый стоик Дэниэлс, обращаясь к Бени.
Но эту беседу ни О'Коннелл, ни его товарищи уже не слышали.
– Терпение, мой друг, ответил Бени. – Терпение.
Бернс, щуря глаза, спрятанные за стеклами очков, тоже задал Бени вопрос:
– Кто быстрей бегает по песку? Верблюд или лошадь?
– Верблюд.
– Хочешь получить сотню хрустящих, малыш Бени?
– Смотря сотню чего?
– Ну, зеленых, бабок, монет, баксов. Долларов, одним словом.
– Теперь понятно. Как там говорится? «Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет».
– Ну, тогда помоги нам выиграть пари, и мы тебе отдаем сотню «роз». В нынешних верблюжьих скачках ты выступишь нашим жокеем.
Пока продолжался этот разговор между Бени и его работодателями, О'Коннелл воспользовался возможностью поговорить с Эвелин с глазу на глаз.
– А вы неплохо держитесь в седле, – начал Рик.
– Благодарю вас, – удивленно отозвалась девушка.
– Очевидно, вы считаетесь отличной наездницей, иначе не смогли бы справиться с верблюдом.
– Спасибо, мистер О'Коннелл. Но почему вы вдруг...
– Приготовьтесь.
– К чему?
Он пристально посмотрел на нее, едва сдерживаясь, чтобы не улыбнуться:
– Еще немного, и нам укажут путь.
Малиновое солнце наконец вырвалось из песков, чтобы залить их своими лучами. Одновременно взглядам путешественников открылась темная, будто в тумане, гора со срезанной вершиной... Это был потухший вулкан, старше самой древности и мертвый,
О'Коннелл и Бени обменялись многозначительными взглядами. Итак, единственные уцелевшие легионеры из отряда полковника, который когда-то привел их сюда, к этой вулканической вехе, приготовились. Азартно улыбнувшись, оба одновременно пустили своих верблюдов с места в галоп, подбадривая их пронзительными криками: «Тык-тык-тык».
Рик и Бени устремились в направлении величественного конуса потухшего вулкана. Остальные всадники, наконец-то придя в себя, поскакали вдогонку. Роскошные арабские скакуны обладали достаточной скоростью, но соревноваться в беге по пескам наперегонки с уродливыми неэстетичными верблюдами не могли.
Один из тех, кто восседал на горбатом животном, а именно Джонатан Карнахэн, при виде такого поворота событий разразился ликующими криками. Он с таким пылом принялся освистывать конных американцев, что едва не вывалился из седла. Тем временем верблюды О'Коннелла и Бени вырвались далеко вперед, держась ноздря к ноздре. Животное, управляемое Эвелин, тоже включилось в гонку, постепенно нагоняя лидеров.
Физиономия Бени сложилась в противную ухмыляющуюся гримасу. Он нахлестывал своего верблюда, а потом вдруг ни с того ни с сего злобно замахнулся хлыстом на Рика. В воздухе дважды звонко щелкнуло, и хлыст два раза обрушился на О'Коннелла. Бени пытался таким образом выбить соперника из седла. При третьей попытке Рик перехватил хлыст, зажатый в руке мадьяра. Сильно рванув его на себя, бывший капрал выкинул своего бывшего солдата из седла па песок, Бени, жутко вопя и ругаясь, кубарем покатился но земле, преграждая путь спешащим за О'Коннеллом всадникам.
Сначала чуть ли не ползком, потом спотыкаясь и подпрыгивая, Бени поспешил убраться с дороги, и мимо него, в облаке пыли и песка, проскакали Джонатан и остальные. На размахивающего руками, кашляющего и отплевывающегося венгра никто из них не обратил внимания.
Рик вдруг обнаружил, что Эвелин почти поравнялась с ним. Ее верблюд уверенно держал ритм бега и даже порывался выйти вперед. Глаза наездницы сверкали восторгом, на губах играла торжествующая улыбка, а испытываемое девушкой удовольствие казалось почти осязаемым. Конус вулкана был уже рядом. За ним открывался вид на долину, из глубины которой путешественников манили развалины знаменитой Хамунаптры.
Победный смех Эвелин и ее сияющие глаза заставили О'Коннелла улыбнуться. Он вынужден был согласиться с тем, что эта девушка ему очень нравится, хотя на самом деле он уже был влюблен в нее по уши. Эвелин на своем верблюде вырвалась вперед и помчалась к каменному пандусу с пилонами, оставшимися от храма.
И только теперь О'Коннелл вспомнил о странной дюне, находившейся прямо за воротами храма.
– Эвелин! Сбавь скорость! Там...
Это было все, что успел прокричать Рик. Верблюд с наездницей, миновав пилоны, сам резко затормозил, осей на задние ноги, Эвелин, кувыркаясь, вылетела на седла и плюхнулась прямо на дюну.