МУОС. ЧИСТИЛИЩЕ

Петров Захар

— ???

— Я должна тебе кое-что рассказать. Давно, когда меня еще не было, у детей разных станций в Муосе появилась такая игра: маленькие муосовцы хотели общаться друг с другом и начали переписываться. Ведь дети намного прогрессивней взрослых в смысле общения, дружбы, меньше подвержены предрассудкам. Например, ребятишки с Партизанской писали письма детям с Тракторного. Рассказывали о разных событиях, рисовали картинки, сочиняли истории. Передавали переписку с ходоками. На Тракторном получали письма, зачитывали до дыр и слали в ответ свои новости. Со временем маленькие партизаны стали переписываться с Нейтральной, Центром, Америкой, Независимыми Станциями Востока и даже неметрошными

поселениями. Свою переписку они назвали «интернет». Сейчас уже мало кто знает, что означало это слово до войны.

Дети верили, что когда-нибудь смогут запросто ходить друг к другу в гости. В своих мечтах они видели Муос единой страной без границ — одним сильным государством со справедливыми законами. Для некоторых это стало целью жизни. Но реальность такова, что по мере взросления у большинства людей сердца черствеют, а ценности меняются. Все заняты добычей хлеба насущного, и мечты детства уже представляются бесполезными фантазиями. А кое-кто из вчерашних интернетчиков, придя к власти, увидел в «интернете» угрозу своему маленькому мирку. «Интернет» был запрещен. Несмотря на это, дети передавали письма тайно, через ходоков. Несколько ходоков были жестоко наказаны. Детей за переписку отправляли в верхние лагеря.

«Интернет» канул в Лету, и нынешнее молодое поколение о нем ничего не знает. Но я и мои друзья, с которыми ты познакомился — мы выросли в то самое, можно сказать, счастливое время. Некоторые из нас стали торговцами, ходоками и дипломатами. Мы создали тайную организацию «За Единый Муос», сокращенно — ЗЕМ, себя мы называли «ЗЕМляне». Представители нашей организации есть практически во всех государствах Муоса. Мой брат Юрий руководит «землянами»-диггерами. Правда, он так увлекся, что сам начал верить в правдивость созданных нами легенд о Присланном. Глинский (его не знаешь) — главный представитель «землян» в Америке… Купчиха — лучшая связная. Может, тебя удивит, но Купчиха — до сих пор девственница. Все парни, с которыми она встречается, — это просто единомышленники-«земляне». Она играет в распущенность, чтобы отвести от себя подозрения. Мне же доверили руководство организацией «За единый Муос».

Нас мало. Мы боимся разоблачения и действуем осторожно. Но ведь вода камень точит. В легендах, которые ходят по Муосу, люди представляют «землян» таинственными существами — добрыми, мудрыми, обладающими большими возможностями. Мы никого не хотим обманывать, но надо дать людям надежду… Мы верим в справедливость наших идей и думаем, что со временем их разделит большинство жителей Муоса. Мы рассчитываем, что наступит момент, и мы подымем весь Муос против ленточников, а победив их, люди больше не захотят разбегаться по углам и станут жить вместе.

Нам нужен был Присланный, герой, который мог бы повести народ на священную войну с ленточниками — чистый, честный, кому сразу поверили бы люди.

И тут появились вы… Вы идете по Муосу, и за вами движется волна перемен. Вы изменили Партизанские Лагеря. В Ученом Совете Центра возникли разногласия после вашего посещения бункера. Америку охватила революция. Даже Нейтралы, и те чего-то ждут. И вы появились как раз в момент наивысшей агрессии ленточников, когда все висит на волоске от гибели. Я поняла: это не случайность. Но кто из вас Присланный? Сначала думали, Дехтер. Но Дехтер погиб. Расанов на Присланного не похож. Он умный, сильный, энергичный, но чего-то в нем не хватает. А в тебе есть. Ты необыкновенный. Душа твоя видна. Видно, что ты страдал в жизни… Ты — Присланный.

— Света, это бред!

— Ну, пожалуйста! Для Муоса это последний шанс спастись. Ленточники уже вовсю штурмуют поселения Америки. Был один набег на Немигу. В Партизанских Лагерях своя беда — лесники. Говорят,

в последнем бою Батура был тяжело ранен, не знаю, выжил ли. Долго партизаны сдерживать напор лесников не смогут, и в одиночку им эту проблему не решить. Как не сможет Америка одна, противостоять ленточникам… Ждать другого спасителя у нас нет времени. Или ты — Присланный, или Муосу — конец, как ты говоришь.

— Да ты посмотри на меня! Ну какой из меня мессия?! В Москве я был изгоем. Нет уж, я дойду до передатчика и вернусь домой! И тебя заберу с собой. Этот мир гибнет, Света! Твой Муос гибнет! Ты это понимаешь? Никто его не спасет. И я его не спасу.

— Не говори так! Ты не знаешь себя. Я сразу поверила в тебя, когда увидела в первый раз. Ты был послан мне. Все, что было хорошего у меня в жизни, — это ты. Но я никуда не полечу отсюда даже с тобой. Муос — мой мир, и если он погибнет, я готова погибнуть с ним. Я дала клятву, понимаешь? И не могу ее нарушить… Ну, а до передатчика мы обязательно дойдем. Туда мы сейчас и направляемся. А там — как Бог даст…

Глава 9

ПОВЕРХНОСТЬ

Когда уновцы отправились в Муос, охранять вертолет остался летчик Алексей Родионов с двумя бойцами. Запасов еды и фильтров для очистки воздуха у них было достаточно. В вертолете все предусматривалось для автономного существования: мини-реактор для снабжения энергией в течение десятилетий, узел для санитарно-гигиенических нужд и прочее.

Родионов испытывал давно забытое чувство удовлетворения от любимой работы. Он был счастлив, что именно ему выпал шанс осуществить этот полет. Почти так же по-мальчишески безотчетно счастлив он был давным-давно, когда вернулся из Чечни.

Перед тем Алексей забирал солдат, раненных в бою с просочившимися в чеченские горы боевиками. На подлете по рации сообщили, что обнаруженный отряд боевиков был подавлен с воздуха и его остатки добивают спецназовцы. Но, когда вертолет сел и десантники внесли раненых, из ущелья по ним открыли прицельный огонь. Очередь из крупнокалиберного пулемета пробила обшивку, смертельно ранила командира, и теперь Родионову, старлею-«праваку», надо было в одиночку спасать вертолет и тех, кто в нем находился. Он поднял машину и вывел из зоны обстрела. Потом выяснилось, что пули повредили задний редуктор, вертолет становился неуправляемым. К тому же оказался пробит топливный бак. Садиться пришлось в горах. Посадка была похожа на падение, но все остались живы. Вертолет загорелся и грозил вот-вот взорваться. Родионов, единственный здоровый, должен был спасти тех, кто не мог самостоятельно покинуть машину. Вместе с контуженым старшиной они вытаскивали раненых, не церемонясь, буквально бросали их за большие камни, чтоб защитить от ударной волны в случае взрыва, и снова бежали к вертолету. Когда уносили одного из последних, вертолет взорвался. Куском обшивки старшине оторвало голову, а вот Алексею повезло — ударной волной его лишь бросило на камни. Было сломано плечо, сильно разбита голова, но он остался жив.

И вот, наконец, его выписали из госпиталя и дали двухнедельный отпуск. С орденом на груди он вернулся в Москву, к жене. Последний раз видел ее беременной, а теперь она встречала его с сынишкой на руках. Как они были счастливы! Однажды вечером жена ему так и сказала: «Леша, все слишком хорошо… Долго так продолжаться не может. Я боюсь, что скоро что-то случится…» Он, конечно, ее успокаивал, говорил, что ей лезут в голову всякие глупости… Но предчувствие не обмануло. Отпуск был позади, и Алексей поехал в аэропорт, чтобы лететь на службу в Ингушетию. Старший лейтенант Родионов спустился в метро, из которого ему было суждено выйти лишь через два десятилетия…