Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.
Шрифт:
Я оглянулась и увидела, что зам шефа газеты догоняет меня, в черном плаще, похожем на крылья летучей мыши. Но тут прямо из стены замка проявился золотой с фиолетовым шар. Великое Око!
Алан догнал меня и пригрозил:
– Скажи, что твоя душа принадлежит мне. Скажи! Скажи!
Но сверкающее золотым и фиолетовым Око вмешалось. Оно заслонило меня от Дьявола своим светом. Я услышала нарастающий гул: “Скажи Дьяволу НЕТ! Скажи – нет! Скажи, что твоя душа принадлежит Богу!”
И я крикнула:
– Что бы ты мне ни сделал, моя душа принадлежит Богу!
Замок
П.
21.12.
Ночь.
Ругалась в редакции с Аланом. Он громко послал меня на три буквы, прямо при почтенном председателе Союза журналистов! Председатель хотел было что-то сказать, но молодой журналист не растерялся и послал и его. Председатель в шоке от такого хамства не нашелся, как возразить, а я сказала:
– Фраза, достойная литературного сотрудника!
После этого Алан стал пунцовым и неожиданно перед нами извинился. Но на самом деле Председатель давно перешел в стан врага. Мне он потихоньку сообщил:
– Идти тебе некуда! Терпи. Они – одна команда, нам с ними не сладить.
26.12.
Землетрясение в Иране. Множество людей погибло. Нужно молиться за тех, кто ушел из этого мира, и за тех, кому сейчас нужна помощь и поддержка.
27.12.
С “Молодостью” творится неразбериха. Профессор и Алан внезапно увольняются (или их “увольняют”?).
Новый редактор – женщина. Не знаю, каким шефом будет она. Внешне красивая чеченка сорока лет, в огромном платке. Окружающие называют ее “Царица” за гордую осанку. Мне Царица сразу сказала:
– Под русской фамилией публиковать не буду!
Алан напоследок присвоил себе мой гонорар за ноябрь месяц, а председатель по этому поводу уныло промолчал. Но, все же понимая мое бедственное положение и видя несправедливость, председатель взял мои статьи для газеты в г. Гудермесе.
Мы с мамой носили котенка к врачу. Котенок Серж упал с балкона и сломал задние лапки. Врач сказал:
– Возможно, он поправится.
Мой кот Борзик потерялся в связи с переездами. Сейчас у нас две кошки и один котик.
Подарков к Новому году нет. Мы поставим в комнате старенькую елочку с серебристой мишурой, и все.
31.12.
Получила зарплату за декабрь месяц. Гонорар за декабрь мне тоже, увы, не отдали. Алан постарался.
Купила немного сладкого печенья и чай.
Я желаю всем здоровья! Очень хочу, чтобы мама поправилась и ее больше не мучили страшные воспоминания и страдания, от которых она становится сама не своя.
Будь проклята эта война и все, кто ее устроили, чтобы убивать простых мирных людей!
2004
01.01.
Город
Читала любимого Вертинского.
Будем слушать, как плачут фаготы и трубы В танцевальном оркестре в большом казино, И за Ваши печальные детские губыБудем пить по ночам золотое вино.P. S. В доме страшный холод. Болят застуженные суставы и сильные боли в ногах, где были осколки. Нет никакого отопления.
Крохотная лампочка горит – благодаря накидному проводу от соседа. Он тоже от кого-то из переулка провел себе электричество. Там у кого-то неведомого нам есть дизель. Откуда? Какой? Этого не знает никто. В городе часты пожары – из-за подобных манипуляций с накидными проводами, ведь люди, сделав в жилье заземление, тянут провода дальше и дальше, к соседям.
Полина
02.01.
Зарета опять хитрила. Позвала в гости:
– Помоги, пожалуйста. Я одна дома. Не успеваю приготовить пельмени. Муж поругает меня, если останется без обеда. Поколотит!
Но на самом деле это был предлог. У нее дома оказались в сильном подпитии родственники мужа и сам муж! Зарета как чеченка не имеет права ослушаться приказания мужчин. Ее попросили позвать – она позвала. Я, едва переступила порог, сразу оценила обстановку, громко отругала хитрющую соседку и быстро ушла!
Котенок, что сломал ножки, не поправился. Он еле ползает по дому и жалобно мяучит. Я боюсь, что он скоро умрет, и чувствую свою вину – в тот злополучный день, когда он упал с балкона, я открыла ему дверь.
На балконе стоял горшок, куда он ходил в туалет. Котенок иногда бегал по перилам, и мы ему разрешали, но на этот раз был мороз, и он сорвался вниз.
Сегодня я и мама уже вышли на почту. Убирали снег, проверяли состояние котла и мыли полы. Еще мы, хотя это совсем не входит в наши обязанности, ходим получать мешки писем из-за границы. Чеченцы уехали в беженцы тысячами. Русские семьи из Чечни не смогли уехать так далеко. Почти все они скитаются и голодают по хуторам России. Чтобы уехать в Европу, нужны колоссальные деньги.
Помимо русских и чеченцев на моей родине жило много армян, цыган, дагестанцев. Жили здесь евреи, украинцы, болгары, аварцы, поляки, кумыки. И многие другие.
Я смотрю на письма. Они пришли в наш ад из Ниццы, Парижа, Брюсселя, Милана, Барселоны. Мозаика разноцветных марок на конвертах с чеченскими фамилиями.
Конверты исписаны неровным почерком, многие с ошибками. Других писем нет. За этими никто не приходит. Мы спросили начальницу:
– Что делать с ними?
– Сожгите. Это ненужный хлам, – ответила та.