Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.
Шрифт:
P. S. Ждали с мамой комиссию из Администрации. Она не пришла. Комиссия должна была проверить условия нашего существования. А. Кадыров объявил, что прожиточный минимум в республике на душу – 2300 рублей. Как ни крути, у нас с мамой и близко не получается попасть под этот минимум.
05.03.
Сегодня Инал придирался, как мог. Дело в том, что Инал – новый учитель по этике в Школе корреспондентов! Нет, Дневник, ты не ослышался – именно по этике!
Нух, который учится со мной, не мог понять его вызывающего поведения,
В газете Царица поставила надо мной начальником отдела Моргану. Я сразу сказала, что напишу заявление, в котором откажусь от данного руководителя в связи с его некомпетентностью. Статьи не идут, бракуются. И создается общественное мнение, что я – “нахалка”, могу “раскопать” то, что надо зарыть “поглубже”, и меня во многих изданиях стали сторониться как “ненужного искателя правды”.
Из газет “Молодость” и “Крик” “проверенные и достойные” корреспонденты ездили на встречу с американскими коллегами. Встреча была посвящена войне в Чечне глазами очевидцев. Что могли знать люди из редакций о войне в Чечне, когда во время боевых действий кушали в других регионах России, в “беженцах”, тушенку?! Ведь никого из них не было здесь под бомбами! Я задала сегодня этот вопрос, и он никому не понравился.
Мне же о предстоящем форуме просто коллективно не сообщили.
Еще я была в правительстве. Там было назначено собрание писателей Чечни. Ведущий призывал говорить на собрании только на чеченском языке! Данное мероприятие посетили Лиана, Инал и другие известные лица. Меня туда привез на своей машине Гапур, честный и простой человек, никогда не участвовавший в склоках. Гапур подвозил в правительство людей из всех редакций. На меня в зале многие воззрились с нездоровой злобой и ненавистью. Гапуру сильно досталось!
– Как ты посмел привезти ее сюда?! Эту русскую… (непечатное ругательство) – услышала я лично, но Гапур только сурово махнул на собеседника рукой, заставив его замолчать. Председатель Союза журналистов меня сторонился, дабы не влетело и ему, боясь потерять всеобщее расположение.
Все два часа, что длилось собрание, прошли в стенаниях угнетенных “друзей Пегаса”. Поэты и писатели требовали материальные блага!
Инал успел предупредить, что печатать меня не будут, так как он – единственный в Чечне родоначальник “стиха-афоризма”, и хорошо бы мне продать или отдать ему все свои афоризмы (?).
Президиум на сцене зевал, среди мужчин выделялась поэтесса с ярко накрашенным ртом. Она выглядела заколдованной зверюшкой в страшном лесу. Писатели позировали, словно кинозвезды, фотоаппараты щелкали, как пулеметы: тра-та-та.
Лучом света в нашем аду был чеченец арабского происхождения, Сабсаби. Сабсаби оказался доброжелателен ко всем, дал телефон для тех, кто экстренно нуждается в помощи: 22-24-01. Еще он объявил, что всем, кто входит в Союз писателей ЧР (по физиономиям присутствующих я поняла, что меня туда не возьмут даже под страхом смерти), компенсация за разрушенное жилье будет выплачена раньше других.
К нам домой никак
Моя учительница из Школы корреспондентов, приветливая чеченка, предложила мне поработать в газете, где работают она и ее супруг. (Их отчаянно отговаривали Алан и Царица, но они все равно предложили мне помощь.) Их газета не в Грозном, а в городе Аргун. Я с радостью согласилась.
В “Известиях”, воспользовавшись кратким отсутствием начальника (папы Алана), Гапур успел опубликовать немного моих стихов!
С Нухом мы фотографировались. Смеялись и шутили. За нами с недовольной миной наблюдала жена его брата, того самого, что когда-то на местном канале снимал обо мне передачу. Теперь ее муж – безработный.
С работой в Чечне плохо: все места продаются или даются по блату родственникам. Если руководителя выгоняют – меняется вся команда.
Белочка из газеты “Плюс”, войдя в мое безденежное положение, дала мне до зарплаты 500 р.
П.
06.03.
Привет!
В редакции объявили конкурс “Прекрасная леди Чечни”. Требуются фото молодых девушек в наброшенной на голову шали или косынке.
Я увидела там знакомые лица, и у меня возник “коварный” план. Дело в том, что на почте, где подрабатывает мама, есть пес по прозвищу Батон. Он рыжий, худой. Ест исключительно хлеб. Его подкармливаем мы, Анкел Бенс и Семерка (остальные обитатели нашего двора пса пинают ногами и обещают пристрелить).
Я взяла косынку, повязала псу красиво и сфотографировала. Вместо дворового пса Батона, в итоге моих манипуляций, получилась праведная собака Шарлотка. Потом я написала письмо от имени псины, которая живет на мусорной куче, но мечтает о том, чтобы ее фото поместили в человеческую газету, и отправила по почте (с придуманного адреса) в свою “Молодость”! Ох, как весело!
Деньги Белочки пошли впрок, мы купили еды. Угостила Батона хлебом, не зря же он был моей моделью.
Решили, что на почте работать не будем. Совсем обнаглело руководство. За 700 р. в месяц мама уже должна не только мести улицу вокруг почтамта, убирать внутри, следить за котлом, разносить письма, но еще и принимать и сдавать почту (ездить в специальное место). Хватит!
Мама больна, ей можно получать пенсию по инвалидности, но оформление стоит денег. Об этом говорят в глаза – взятки, взятки, взятки! Многие здоровые люди, имея возможность, наворовав на войнах, сделали себе инвалидность и живут хорошо, не печалясь.
Был еще случай: мы с мамой убегали из маршрутки, стремясь не заплатить за проезд, так как нечем, и мама посеяла пакет со всеми документами и несколькими моими тетрадками записей. Думали: что делать? Я нашла ту самую маршрутку в районе Центрального рынка и вежливо, по-чеченски, попросила вернуть мне пакет. Водитель посмотрел на меня сурово, а потом спросил: