Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.

Жеребцова Полина Викторовна

– Сон есть сон! – ворчала мама. – Зря мы восприняли все буквально.

Но попросила Алика, чтобы он осмотрел сады.

– Дело не в “кладе”. Человеческой душе помочь надо! – убеждала его она.

– Сделаю! – пообещал Алик.

Будур

28.02.

Сегодня день рождения бабушки Галины. Она умерла. Я жила когда-то у нее в городе Ростове-на-Дону. Первая мысль: как помянуть сегодня бабушку – художницу и актрису? Это она научила меня любить хорошие книги! Дарила мне радость общения с театром!

– Вот! Ты добрым словом уже помянула свою бабушку! – заглянула

ко мне через плечо мама.

Алик никого не нашел в садах.

Завтра я точно иду снимать швы, а сейчас буду варить суп.

Сегодня еще был черный юмор у наших соседок, в квартире Марьям. Бабка Стася вставала со стула и оперлась на ножку от чугунной печки. И в этот миг поржавевшая ножка хрустнула и надломилась. Стася плюхнулась задом на горячую печку! Она сильно обожглась и стала кричать:

– Вот бля! Караул! Спасите! Пожар!

Ее подруга бабка Нина взялась ее тушить. А дым валит! Усиливается! Старые кофты на Стасе тлеют. Тогда больной, сумасшедший внук Нины оттолкнул свою бабулю, схватил ведра с ледяной водой и вылил их с размаха на Стасю. Как она визжала! Завоняло старой шерстью. Стася матюкалась и лупила чужого внука из последних сил. Ее подруга Нина орала, как бешеная, на обоих:

– Идиоты! Воды в доме больше нет! Ни капли! Мы три часа под обстрелом ее несли домой, паразиты!

Повсюду растеклись лужи. И возникла острая перепалка между спасенной и спасателями. Мы слышали отборный мат, звуки крепких шлепков и обиженное ойканье.

Мама подарила соседкам полный чайник воды. Помогала бабкам разгонять дым полотенцами. А я смеялась и не могла остановиться.

Ходили за кашей. В меня стрелял снайпер. Снайпер расположился в пустой сгоревшей пятиэтажке в трех домах от нас, к перекрестку. Я услышала свист пули и мгновенно нагнулась. Если бы я этого не сделала, то в тебя, мой Дневник, я ничего не смогла бы уже написать. Пуля прошла слева от меня. Уже на излете. Пролетев несколько метров, камешком стукнула по асфальту за моей спиной. Мама и бабка Нина были рядом в тот момент и очень испугались. Даже говорить об этом на посту запретили. А я хотела подойти и спросить: зачем так делать?

Царевна Будур

01.03.

Мы были на остановке “Иваново” в администрации. Это от нас очень далеко.

Мне срочно нужен паспорт! Паспорта теперь – с 14 лет! А мы жили себе тут спокойно и не знали. К моему свидетельству о рождении придираются.

А на паспорт и на фотографию к нему деньги нужны! Где же мы их возьмем? Как заработаем? На брошенных пустых бутылках из-под водки? Разве на этом заработаешь?

Ходили за кашей. В большущей очереди я познакомилась с девочкой Наташей, которая учится во Владикавказе. Она стала беженкой в 1999 г. Их семью обстреляли при выезде из города вертолеты. Они бросились под свою машину, забились под нее и лежали там, прячась за колесами, пока машина превращалась в металлолом. Потом улучили момент, скатились с дороги на обочину. Пробыли там несколько часов. Дождались ночи. А в темноте отползли к лесу. Уцелели! Наташа не хочет жить в разрушенном Грозном. Она не любит его. Решила: окончит обучение, сразу поступит в училище еще раз, на другое отделение. Чтобы продолжать жить в общежитии. Потом она постарается выйти замуж. Все равно за кого, лишь бы не возвращаться сюда.

Русские

солдаты убили черную собаку в нашем дворе, пока меня не было. Аза показала им собаку и попросила ее убить. Сказала, что та – людоедка. Она злая ведьма, а не женщина! Разве так можно?! А баба Нина сказала:

– Выдумки! Вранье на собаку! Трупы она не ела. Она бросалась на мародеров. Не пускала чужих людей в пустой дом в частном секторе, где раньше жила. Большая, круглая ходила.

У нее должны были родиться щенки. Застрелили солдаты ее у нашего подъезда. Говорят, Алик пришел и убрал, чтобы я на нее не смотрела. Он меня пожалел. Не могу прийти в себя после этой смерти. Пытаюсь отвлечься, а мысли упрямо возвращаются к очередному негодяйству нашего двора.

05.03.

Я с мамой последнее время не ругалась. А тут ей стало плохо с сердцем! Она не может встать. Говорит, что когда ночью сильно стреляли в садах, то у нее возникла сильная боль в груди. Кладу бутыли с горячей водой к стопам ее ног и к рукам. Я делаю укол лекарством кордиамин каждый час. У меня осталось шесть ампул. Есть лекарства валидол и нитроглицерин – их дали в госпитале.

Вечер

Я очень боюсь! Дождемся ли утра?

Сейчас нашла книги профессора В. Нунаева. Читаю. Тут сказано, что нужны витамины для мышцы сердца. Уколы следует делать каждые три часа. Я завтра обойду все палатки госпиталя МЧС! Решила: в настоящий момент главное – разговаривать с мамой. Не дать ей замолчать, потерять сознание. Иначе я могу не увидеть в полутьме комнаты, когда ей станет хуже. Мама едва слышно рассказывает мне о том, что она видит.

– Говори! – прошу я ее.

Мама рассказывает:

– В нашей квартире несколько прозрачных существ. Они пришли за мной. Я вижу женщину в тюбетейке, в бархатном платье. На ней надет короткий жилет. Она сидит на коврике. Рядом черная кошка. Волосы женщины заплетены в косички.

А прямо напротив, у своих ног, мама видит мужчину. Описывает:

– Волосы темные. До плеч. Он в белом. Лицо, глаза закрыл руками. А сейчас он убрал свои руки от лица, но стоит. Боком. Не поворачивается. Так хочется рассмотреть! Мужчина одет в просторную одежду. Подпоясан.

По правую руку от кровати моей мамы – трое. Она объясняет:

– Знакомые силуэты. Мама, бабушка. Стоят очень близко друг к другу. Все в длинной одежде. Цвета их нарядов едва различимы.

У самой кровати мама видит, как крутятся гномы. Они в черных костюмах и в черных шляпах с полями!

Мама отключилась. Я испугалась и стала молиться. Прогонять смерть. Мама едва слышно шепнула:

– Не вижу ничего.

Я сделала маме два укола.

Мама пришла в себя. Я заставила маму выпить очень горячую воду с сахаром. Сейчас я все записала, чтобы не забыть.

Рассвело.

Мама сказала:

– Он ушел!

Я наклонилась и услышала:

– Мужчина в белом. Тот, что стоял у кровати. Ушел, – повторила мама.

Мама говорила с трудом. Но мне она смогла объяснить, что, когда молилась, увидела: из угла комнаты, там, где наша дверь, на нее стал струиться золотистый поток лучей. Она почувствовала – свет вошел в нее. И эту же минуту наступило облегчение!