«Муромцы» в бою. Подвиги русских авиаторов
Шрифт:
дела оставаться и работать вместе.
Мотор прислали, поставили... Не годится никуда. Разобрали корабль и поехали в Яблонну. В Яблонне,
кроме своих, нас встретили недружелюбно. Мы поселились не в местечке, а на дачах. Там же, в лесу на
противоположном конце аэродрома, поставили палатку. Собрали корабль. Я стал собирать «Фарман-7»,
который вывез из Бреста.
Наконец, получили мотор. Кажется, для этого еще кто- то должен был угробиться («Илья Муромец
IV» разбит при сдаче 30 октября 1914 г. — Прим.
официальное название) рванулся кверху. Я вижу, что скорость нормальная. Ну, значит, ничего. Панкрат
шумит: «Не могу справиться, лезет кверху!» Я говорю: «Ну что, тогда я уменьшу газ, пойдет ровнее».
—
Нет, нет, — кричит, — не надо!
—
Ах так? Ну так посмотри!
Я уменьшил газ, и корабль пошел ровнее.
—
Ну что., видал?
—
Уф, — говорит, — а я испугался, думал, что регулировка неправильная.
—
Нет, — говорю, — корабль совсем порожний, ну, его и потянуло кверху. И ради Бога, не
смотри ты на эти дурацкие ступеньки с углами. Во-первых, они для сапожников, а во-вторых, у нас есть
индикатор «Саф», который все отлично показывает.
Мотор все-таки «бьет», но плюем на все и идем на высоту. Я точно заметил скорость, на которой мы
оторвались. И вот идем выше 1000. Сел я за руль и набираю сотню за сотней. Когда перевалило за 2000,
Панкрат взмолился:
—
Ой, — говорит, — довольно!
А я тяну и тяну. Дотянул до 2250, уже Панкрат крепко пристал. Ну тогда пошли вниз. Все-таки рекорд
высоты на старом «Муромце» за нами.
Палатка корабля «Илья Муромец II». Яблонна, 1915 г.
Прилетали немцы, бросали бомбы. Видали мы беспорядок на большом аэродроме и порядок у себя.
Наблюдали забавные сценки
Экипаж «Киевского» корабля Поручик Башко, прапорщик Андреев, капитан Горшков, 1915 г.
.
Начались первые полеты, сперва Горшкова, потом и Бродовича. Начну по порядку. Игорь Иванович
выпустил следующий тип «Муромца» — облегченный (тип «В». — Прим. ред.) — и поставил на него
«Аргусы» с учебного «Киевского», коим командовал Горшков. И вот пробный полет дал 3500 м высоты.
Горшков полетел на позиции, забрал 46 штук бомб и с поручиком Башко10 и штабс-капитаном Наумовым
отправился на станцию Млава. Да так и начал: Млава, Вилленберг, Сольдау, опять Млава и т.д. (описываемые
события происходили в феврале 1915 г. — Прим. ред.). Результаты сразу сказались. Пленные показывают, что
это черт
Grime» (в зелень [нем.]. — Прим. ред.). О «Муромцах» заговорили; Великий Князь Александр Михайлович,
вероятно, чувствовал себя неважно. Горшков получает золотое оружие и передает корабль Башко.
В марте «выходит в свет» Бродович, имея моторы бывшие Руднева. Не так смело, как Горшков, но с
неменьшей удачей действует и он. Например, отдает визит на аэродром к немцам в Санники и ссыпает туда 21
бомбу. Я в это время практикуюсь взлетать и садиться на «Муромце», а затем занимаюсь прицелами и
бомбометанием. Достигаю значительной точности в попаданиях. Тренируюсь на «семерке».
В связи с новой организацией Эскадры у нас отбирают сколько могут имущества, все автомобили,
кроме одного, и половину людей. Вот последнее, по-моему, дикая и ненужная мера. Раньше экипаж состоял из
40 человек. Сюда входили механики, шоферы, фельдшер, денщики. Этого было достаточно. В случае чего
корабль можно было вывести и ввести в палатку, не прибегая к посторонней помощи. Свои люди
окарауливали корабль, и наряд не ложился большим бременем на команду. Теперь же оставалось всего 22, это
с денщиками. Значит, рабочей силы 19 человек, а вот с этим-то уж ничего не сделаешь. Зато вводится новый
элемент — «строевая рота», которая и высылает наряд на все работы.
Ну и намучились же мы с этой системой потом. Делали, конечно, все сами, часто входили в
соглашение с другими кораблями, так как эта дрянь никогда вовремя не являлась, ничего не умела и не желала
уметь. А что после революции началось, так лучше и не вспоминать.
В экипаже корабля работали все. Я сам несколько раз видал фельдшера Веселова на экстренных
работах. Вот тут- то однажды и случился казус. Был сильный ветер, и велено было всем дежурить у палаток.
У нас был большой опыт, палатка стояла хорошо, и мы отправили к ней четырех человек. Да два раза ночью
наведывался офицер. Наутро оказалось, что на большом аэродроме ни одной палатки — все лежат. Мы
злорадствуем.
Но тут дело было не только в этом. Завод уже прислал следующие облегченные «Муромцы» и моторы
к ним английские — «Санбим». Алехнович11 (5-й «Муромец») уже получил таковой. Шестой тоже (ставили
два «Сальмсона» по 200 сил). А мы еще нет. В этом, оказывается, заключалось неудовольствие на нас
начальства: наш корабль уже был на аэродроме и собран, но нам официально не передавался.
День-два прошло — палатки лежат, мы слегка издеваемся. На третий день решаем втянуть свою