Мусаси
Шрифт:
Глаза Кодзиро ярко сверкнули.
– Мусаси в гостинице в Бакуротё?
– Да, но сейчас он может быть в доме Дзусино Коскэ.
– Интересное совпадение.
– Почему?
– Я отдал Дзусино свой Сушильный Шест на полировку. Сегодня меч должен быть готов. Я как раз иду за ним и заглянул к вам по пути.
– Вам повезло. Если бы вы сначала пошли в мастерскую, то Мусаси мог бы внезапно напасть на вас.
– Я его не боюсь. Но как же мне увидеть старуху Осуги?
–
Вечером заседал военный совет. Кодзиро считал, что дожидаться возвращения Ядзибэя бессмысленно. Он выступит в качестве помощника Осуги, чтобы она могла наконец расквитаться со своим недругом. Дзюро и Короку вызвались пойти вместе с ними, хотя особенного толку от них ожидать не приходилось.
У Осуги после прогулки по городу разболелась спина, поэтому выполнение плана решили отложить на следующий день.
На другой день под вечер Осуги выкупалась в холодной воде, вычернила зубы лаком и подкрасила волосы. Оделась в белое белье, приготовленное на похороны. В храмах, которые Осуги посещала, она ставила на белье храмовые печати на счастье, так что исподнее было изукрашено символами храма Сумиёси в Осаке, Оямы Хатимана и Киёмидзу в Киото, Каннон в Асакусе и других, не столь известных святилищ. Священные печати превратили белую ткань в набивную. Осуги чувствовала себя гораздо увереннее под такой защитой.
Старуха тщательно сложила и спрятала за оби письмо Матахати и Сутру Великой Родительской Любви, а в кошелек вложила еще одно письмо, с которым никогда не расставалась. Оно гласило:
«Несмотря на преклонные годы, я провожу дни в странствиях ради великой цели. Меня может убить мой заклятый враг, я могу умереть на обочине дороги. В случае моей кончины прошу чиновников и добрых людей отослать мое тело домой на деньги, которые находятся в этом кошельке. Осуги, вдова Хонъидэн, деревня Ёсино, провинция Мимасака».
С мечом на боку, в белых ноговицах и митенках старуха была почти совсем готова. Стеганый пояс-оби плотно перехватывал кимоно-безрукавку. Поставив чашу с водой на стол, Осуги склонилась перед ней и сказала:
– Пора!
Затем замерла на несколько мгновений с закрытыми глазами. Мысли ее обратились к дядюшке Гону. В дверь заглянул Дзюро.
– Готовы? – спросил он. – Пора в путь! Кодзиро ждет.
– Я готова.
Осуги вышла и села на почетное место перед алтарем. Псаломщик подал ей чашку и осторожно налил сакэ. Налил он также Кодзиро и Дзюро. Все выпили, встали, потушили лампу и вышли.
Многие из людей Хангавары вызвались их сопровождать, но Кодзиро не взял их, они только мешались бы в бою. Когда они выходили из
Небо затянуло дождевыми облаками, пели соловьи.
Четверо шли по темным улицам, сопровождаемые собачьим лаем. Собаки чуяли зловещие намерения этих людей.
– Кто это там? – спросил, оглядываясь, Короку.
– Ты кого-то увидел?
– Кто-то идет за нами.
– Наверное, кто-нибудь из наших, – успокоил Кодзиро. – Ведь все хотели пойти с нами.
– Они все бы испортили.
Повернув за угол, Кодзиро остановился под карнизом дома.
– Уже пришли? – спросил он шепотом.
– Мастерская Коскэ чуть дальше по улице, на другой стороне.
– Что нам делать? – спросил Короку.
– Действовать по плану. Вы остаетесь здесь, я иду в лавку.
– А что, если Мусаси попытается сбежать через черный ход?
– Не беспокойся. Ни он, ни я не побежим друг от друга. Если он удерет, то ему конец как фехтовальщику.
– Не лучше ли нам расположиться напротив дома? Мало ли что случится.
– Хорошо. Как договорились, мы выйдем с Мусаси на улицу и пойдем рядом. Когда приблизимся к Осуги, я выхвачу меч. Воспользовавшись замешательством Мусаси, Осуги нанесет ему удар.
Осуги переполняла благодарность.
– Спасибо тебе, Кодзиро! Ты так добр ко мне! Ты – живое воплощение Хатимана.
Старуха сложила ладони и склонила голову, словно перед ней и вправду находился бог войны.
В глубине души Кодзиро не сомневался, что делает правое дело. Уверенность в собственной непогрешимости не знала границ.
Когда Мусаси и Кодзиро были юношами, полными молодого задора и надежд, между ними не существовало вражды. Они, конечно, соперничали друг с другом, как принято у равных друг другу. Неуклонный рост славы Мусаси вызывал неприязнь у Кодзиро. Мусаси всегда признавал выдающееся мастерство Кодзиро, но был невысокого мнения о его характере и проявлял осторожность в обращении с соперником. С годами они совершенно разошлись по многим причинам, сказались разгром школы Ёсиоки, судьба Акэми, действия Осуги. Не могло быть и речи о примирении.
Сейчас, когда Кодзиро взял на себя роль защитника Осуги, события с неумолимой быстротой приближались к неизбежному исходу. Кодзиро негромко постучал в дверь.
– Коскэ! Ты не спишь?
В доме было совершенно тихо, но из-под двери виднелась полоска света.
– Кто там? – нерешительно спросили из-за двери.
– Ивама Какубэй дал тебе мой меч для полировки. Я пришел за ним.
– Большой длинный меч?
– Впусти меня!
– Подождите.