Мусаси
Шрифт:
По правде сказать, Ёгоро не слишком горевал из-за неудачи, поскольку сомневался в совершенстве Мусаси. Ему не понравились и предупреждения Мусаси. Он явился только для того, чтобы расточать похвалы Кодзиро.
«Не такой уж я молодой и неопытный», – подумал Ёгоро, вспоминая слова отца.
Мусаси и Ёгоро были ровесниками. Как ни велики таланты Мусаси, они не безграничны. Ёгоро достаточно повидал в жизни, он несколько лет странствовал как ученик боевых искусств, изучал военное дело и прошел строгую школу Дзэн. И вот его
«Отца не убедишь, что я давно уже не ребенок», – с грустью подумал Ёгоро. Он мечтал о дне, когда отец увидит в нем зрелого мужа и отважного самурая. Грустно было сознавать, что такой день может не наступить из-за смерти отца.
– Эй, Ёгоро!
Ёгоро обернулся и увидел Накатогаву Хандаю, самурая из дома Хосокавы. Прежде Хандаю регулярно посещал занятия в школе, но последнее время они не виделись.
– Как здоровье учителя? Постоянно занят, поэтому не мог зайти.
– Изменений нет.
– Я слышал, что Сасаки Кодзиро ранил Синдзо.
– Уже пошли слухи?
– Узнал сегодня об этом в доме даймё Хосокавы.
– Все произошло только прошлой ночью.
– Кодзиро живет у Ивамы Какубэя, от Какубэя слухи и пошли. Даже господин Тадатоси знает.
Ёгоро был слишком молод, чтобы бесстрастно воспринять это известие. Поспешно распрощавшись с Хандаю, он заторопился домой. Он уже принял решение.
Городская молва
Жена Коскэ готовила суп для Синдзо, когда в кухню вошел Иори.
– Сливы уже созрели, – заявил он.
– Значит, скоро запоют цикады.
– Вы что, не маринуете сливы?
– Нет, мы не делаем заготовок, да к тому же на сливы уйдет много соли.
– Соль не пропадет, а вот сливы сгниют. Маринованные сливы могут пригодиться, если случится война или наводнение. Вы заняты, разрешите мне собрать сливы.
– Забавный ты мальчик! Рассуждаешь о наводнениях как старичок.
Иори стоял под деревом с большой деревянной бадьей. Стрекочущая цикада отвлекла его от мысли о наводнении. Иори подкрался и поймал ее. Держа цикаду в кулаке, он испытывал странное ощущение: она была теплой, хотя говорят, что у насекомых нет крови. В минуты опасности, наверное, все живое источает тепло. Иори, почувствовав жалость к цикаде, раскрыл ладонь, и она, треща крыльями, полетела в сторону дороги.
На раскидистом дереве обитали разнообразные существа: красивые мохнатые гусеницы, маленькие голубые лягушки, божьи коровки, спящие бабочки, танцующие в воздухе полосатые мухи. Иори подумал, что жестоко трясти сливу, вспугнув всю живность. Он сорвал первую сливу и отправил ее в рот. Затем осторожно потряс ветку, но плоды почему-то не осыпались. Иори сбивал по одной сливе и бросал в бадью.
– Негодяй! – вдруг завопил Иори и стал швырять сливы
В окне мастерской появился Коскэ.
– Почему шум? – удивился он. Спрыгнув с дерева, Иори ответил:
– Еще один подглядывал из-за забора. Я запустил в него сливой, и он удрал.
– Что за человек? – спросил полировщик мечей, вытирая руки о тряпку.
– Бандит.
– Не из людей Хангавары?
– Не знаю. Почему они следят за домом?
– Хотят добраться до Синдзо.
Иори оглянулся на комнату, где лежал раненый. Синдзо доедал суп. Чувствовал он себя получше и уже обходился без повязки на шее.
– Коскэ! – позвал Синдзо.
– Как здоровье? – спросил, подходя к нему, оружейник. Синдзо попытался сесть в официальную позу.
– Мне очень неловко, что я причиняю вам столько беспокойства, – проговорил он.
– Пустяки! К сожалению, мы не можем уделить вам должного внимания.
– Я знаю, что и бандиты Хангавары вам досаждают. Я не хочу, чтобы они причислили вас к своим врагам. Пора вас покинуть. Мне гораздо лучше, я готов отправиться домой.
– Как, сегодня?
– Да.
– Не спешите! Дождитесь хотя бы Мусаси.
– Нет. Я в состоянии идти сам. Передайте ему мой привет.
– Подумайте! Люди Хангавары днем и ночью караулят дом. Они набросятся на вас, едва вы шагнете за ворота. Я вас не пущу.
– У меня был повод убить Дзюро и Короку. Все начал Кодзиро, а не я. Я не боюсь их.
Синдзо поднялся и пошел к выходу. Коскэ и его жена поняли, что отговаривать его бесполезно. В прихожей Синдзо столкнулся со входящим в дом Мусаси.
– Домой? Рад видеть тебя на ногах, но одному идти на улицу опасно. Я провожу.
Синдзо возражал, но Мусаси настоял на своем.
– Трудно идти? – поинтересовался Мусаси.
– Земля слегка плывет под ногами.
– До Хиракавы Тэндзин далековато. Лучше нанять паланкин.
– Я не вернусь в школу.
– Куда же?
Потупившись, Синдзо ответил:
– Стыдно признаться, но я хочу некоторое время пожить в доме отца в Усигомэ.
Мусаси подозвал носильщиков паланкина и насильно усадил в него Синдзо. Сам он наотрез отказался садиться, огорчив молодчиков Хангавары, которые наблюдали из-за угла.
– Смотри, он посадил Синдзо в паланкин.
– Смотрит в нашу сторону.
– Подожди!
Когда носильщики миновали внешний ров, люди Хангавары двинулись следом, подоткнув полы кимоно и подвязав рукава. Они готовы были испепелить Мусаси взглядом.
Первый камешек ударился о ручки паланкина, когда Синдзо и Мусаси достигли окрестностей Усигафути. Кольцо сжималось.
– Эй, стой! – крикнул один из преследователей.
– Стоять!
Перепуганные носильщики бросили паланкин и пустились наутек. Синдзо выглянул из-за занавески, сжимая меч.