Мусорщики "Параллели" 3

Сидоренко Георгий

— Что ж, я успел, — облегчённо ответил Эд’М на понятном Дэвиду языке, когда закончил обматывать тёмными листами руку Усура, стянув их подобием жгутов.

Он повернулся к темнокожему мальчику и вновь обратился на понятном лишь ему языке. Мальчик, выслушав его, смутился. Но затем, посмотрев на всех по очереди и не сказав ни слова, он направился в сторону поляны, чуть прихрамывая. Эд’М пошёл следом за ним, по пути обратившись к своим ученикам:

— Каин, Авель. Ваша задача дотащить бедолагу Усура туда, куда идёт этот мальчик. Гиль, ты идёшь рядом со мной. Твои раны

я обработаю уже в хижине.

— Что ты ему сказал? — недовольно спросил Каин, беря под левое плечо бессознательного Усура, медленно потащив его с Авелем. — Это что, ещё один язык изучать?

— Я ему сказал, — ответил учитель, не останавливаясь, — что мы ему не враги. Но если он ещё раз попробует на нас напасть, то умрёт в одно мгновение. А ещё я попросил его, чтобы он принял нас, как долгожданных гостей. И да, тебе придётся ещё один язык изучать. И это далеко не последний язык.

Каин тихо ругнулся и продолжил тащить с братом Усура.

Ещё одна слепящая всепоглощающая вспышка белого света, но этот раз очень короткая, и окружение вокруг Дэвида вновь поменялось.

Теперь он стоял посреди низкой хижины с земляным полом и крохотной ямой в центре комнаты. В ней медленно тлели остатки недавнего костра. Хижина, небольшая, но на удивление просторная, была заполнена всякой всячиной. В дальнем углу стояли глиняные сосуды, в которых Дэвид заметил просо. Выше — на нитях, висели сушёная рыба и фрукты. В другом углу комнаты стоял низенький стол, на котором располагались глиняные чашечки с различными порошками и семенами. Над столом охапками висели различные травы и коренья. Рядом со столом стояли пузатые и высокие сосуды, наполненные чистой водой. Ближе к выходу, лежали примитивные орудия труда. Ближе к костровой яме — различная утварь и брёвна. Дэвид заметил, что из комнаты ведут сразу три выхода, прикрытые пальмовыми листьями. Из одного просачивались лоскуты тёплого мягко света, более яркого, чем ранее.

— Ух ты, сколько здесь у тебя интересного, парнишка! — услышал Дэвид, воодушевленный голос Гильгамеша. Он обернулся и увидел своего молодого отца, чья голова была перепачкана какой-то мазью. Гильгамеш подошёл к одному из дальних выходов и заглянул туда. — Вот это да! Ребята, тут настоящая гончарная. Сколько тут глины и она высокого качества!

— Во, даёт! Будто в собственной деревне не хватало такого добра, — с трудом выговорил Каин что-то поглощая с большим аппетитом. Он сидел вместе с братом возле тлеющих углей костра. Его лицо было измазано жиром и крошками просо. Авель, о чём-то думая, водил по пустой чаше пальцем, подбирая оставшиеся там крошки.

— Разные места и разные способы решения проблем! — мудро выпалил Гильгамеш, попытавшись скрыть жадное любопытство надменностью, но она в мгновение испарилось, когда он заглянул в другую комнату. — Так вот, где ты сделал свою маску, стрелы и прочие хитрости!

Гильгамеш подбежал к мальчику, что чуть ранее не расшиб ему голову, а до этого почти всадил в него стрелу. Он сел рядом с ним, напротив Каина и Авеля. В его глазах играли нездоровые огоньки любопытства. Дэвид подумал, что он никогда не видел подобного

выражения на лице отца.

«Что же такого произошло с ним, что он превратился в холодную и расчётливую машину?»

— Как будто он тебя понимает, — между тем, едко ответил Каин, заканчивая трапезу. — Он нас не бум-бум без учителя, а он что-то вновь запропастился.

— Я понимать, — неожиданно ответил мальчик. — Мало, мало, но понимать.

Все удивлённо уставились на него. Вдруг, в глубине хижины, между двумя выходами в небольшой выемке, кто-то чихнул и, перевернувшись на другой бок, захрапел.

— Надо же, он недавно от сильного отравления умирал, а теперь спит, как ни в чём не бывало! — сказал Эд’М, входя в хижину. На его плечах висели две большие сумки.

— Наши запасы! — воскликнул Каин, подскочив.

— Это всё, что я нашёл, — печально ответил учитель, а потом посмотрел на хозяина хижины. — Так значит, ты можешь нас понимать?

Мальчишка, что после потасовки, испуганно и сжато сидел в дальнем углу хижины, тихонько качнул головой.

— Понимал, но при этом напал на нас?! — вдруг опомнился Каин и недовольно покосился на хозяина хижины.

— Ты что, совсем, Каин, песка наглотался? — поддал голос Усур, зевая. — Мы без спроса зашли на его землю. Он просто-напросто защищался. А люди из ваших родных земель известные кочевники, и поэтому многие знают ваш язык. По крайней мере, те, кому это выгодно. Я ведь прав, парень?

Каин насупился и, скрестив руки, сел ко всем спиной.

— Да, учить и защищаться, — вяло ответил мальчик, чуть скосившись на Каина. — Но я жить здесь только четыре цикла, один. А потом я найти голодный старик, что попасть ко мне пол цикла назад. Лунный цикл назад помереть. Он и учить меня. Он быть бесполезен, но было весело.

Мальчик шмыгнул носом. В уголках его зеленовато-коричневых глаз набухли капельки слёз.

— Вот оно значит как, — ответил Эд’М, беря освободившуюся чашу и накладывая руками из большого горшка просо с фруктами. — А ты сам всё это построил или это уже было до тебя?

— Строить? — неуверенно переспросил мальчик. Но, как только Эд’М повторил свой вопрос на его языке, глаза мальчика просияли.

— Тут быть лишь эта хижина, очень плохая и несколько горшков с зерном. Я помнить, что это вкусно и подумал, что можно пробовать посадить. Я много, что помнить из слов моих родителей. Погибнуть в страшной буре.

Все уставились на мальчика, а тот испугано уставился на них. Он приподнялся, прижался к стене и лишь смог выпалить:

— Я никого не убивать!

К нему вдруг подскочил Гильгамеш и, схватив его за руки, застрочил:

— Да верим мы тебе, верим, но ты невероятен! Когда мы шли к хижине, я видел огород! И колодец! Его тоже не было? Сам?! Ты великолепен! Ты и оружие мастеришь и в ядах разбираешься и в противоядиях? Я угадал? Да? Здорово! Учитель, мы ведь за ним сюда пришли? Берём? Я лишь за! Кто против?

Гильгамеш с вызовом посмотрел на друзей, но никто ему не возразил. Лишь Каин что-то недовольно пробормотал себе под нос, по-прежнему сидя спиной ко всем.