Мусульманин
Шрифт:
Коля вновь ухватился за крюк и, раскачивая его, стал выкрикивать слова своей молитвы:
– Ашхаду ан ла илаха илла ллаху ва ашхаду анна Мухаммадан абдуху ва расулуху!
Табурет вдруг вывернулся из-под его ног, мгновение он висел, держась за крюк, а в следующее мгновение рухнул вместе с крюком на пол и лежал, не двигаясь.
А вечером того же дня все кончилось. Вот как это было...
Из низин у речки туман заползал в деревню. Коля сидел на лавочке, сжавшись, обняв себя за бока. Его знобило.
В доме пьяно бубнил Федька.
В низине, у речки, в самом тумане, кто-то невидимый разжигал костерок, и Коля неотрывно смотрел на его зыбкий свет.
В доме что-то загремело, упало.
– Сломал! Ах ты, скотина пьяная!
– заругалась тетка Соня.
–
Не отрывая взгляда от костра, Коля поднялся и пошел к нему.
Костер был разведен под кроной огромной ветлы, наполовину погибшей от старости. На отпавшем от нее сучке сидел спиной к Коле человек и подбрасывал в огонь сухие ветки. Костер вырос, пока Коля шел к нему, веселыми языками слизывал туман вблизи. Человек обернулся. Это был неизвестный в черных очках.
– Чего встал, присаживайся, - сказал он и подвинулся, освобождая у огня место.
Коля сел, протянул к огню руки, согреваясь, и улыбнулся.
– Не узнал меня?
– спросил неизвестный.
– Нет, - сказал Коля, глядя в огонь.
Неизвестный снял очки, повернул голову.
– Так - профиль, так - анфас. Теперь узнал?
– Товарищ старший лейтенант?
– удивленно улыбаясь, спросил Коля.
– Обижаешь - майор. Правда, в отставке... По состоянию здоровья... Зови замполитом по старой памяти... А я тебя, между прочим, тут почти целый месяц пасу. Догадываешься почему?
– Нет.
– Недогадливый ты, гвардии рядовой Николай Иванов. А помнишь 14 октября 1986 года, кишлак Шат-ома в ста двадцати километрах от Кундуза?
– Да.
– Помнишь, как командир роты капитан Алексей Медведев приказал тебе расстрелять трех пленных духов, а ты отказался?
– Помню.
– А дальше что было?
– Вы расстреляли их.
– Правильно. А помнишь, на следующий день, ночью, на марше мы устроили привал в степи, все развели маленькие костерики из сухого спирта, чтобы консервы разогреть, и ты сказал, что сейчас на земле, как на небе, а Леха... гвардии капитан Алексей Медведев спросил тебя: "А ты случаем не поэт?" А ты что ответил?
– "Нет".
– Вот видишь, все помнишь! А потом мы провели с тобой политбеседу. Мы говорили, что у тебя здесь живут мать и отец, и брат, и односельчане, и ты защищаешь их! Защищаешь, хотя ты от них и далеко. Мы тебя били?
– Нет.
– А знаешь почему? Потому что Леха сказал: "В этом парне что-то есть..." И ты пообещал нам, что завтра при чистке кишлака Маруни пойдешь в первой линии. Обещал?
– Да.
– И ты пошел... Но духи ударили... Мы отступили, а ты сдался, так?
– Нет!
– выкрикнул Коля, поворачиваясь к неизвестному.
Неизвестный усмехнулся:
– Нам надо было уходить, потому что... все могли там полечь. Но Леха сказал: "Пропавший без вести - это хуже, чем убитый. А потом, - сказал он, - в этом парне что-то есть". И мы пошли, ночью, положили шестерых, а седьмой... У неизвестного вдруг сорвался голос.
– Лехе пуля попала в легкое... И когда он говорил, у него изо рта летела кровавая пена, и у меня вся морда была... Он сказал: "Я понял, что в этом парне. Он - предатель". К тому времени перебежчик из духов уже рассказал, что ты сдался и тебя увели...
– Нет, - сказал Коля.
– Рядом разорвалась граната, я упал, а когда...
Но его собеседник не слышал. Он продолжал:
– И Леха сказал мне: "Если ты когда-нибудь где-нибудь увидишь его - в Афгане или в Союзе, - убей его". Я сказал: "Есть".
Неизвестный покачал головой, усмехаясь и вздыхая, и вдруг схватил Колю за плечо и на мгновение крепко прижал к себе.
– И когда я тебя увидел в программе "Время", я занял денег, купил "тэтэшник", попросил у приятеля машину, взял отпуск на работе и приехал... Два раза я чуть... Чудо тебя спасло... А потом... И вот сегодня мне уезжать, а убивать тебя я совсем не хочу. И не буду. Что-то случилось... Места у вас красивые, отдохнул...
– Неизвестный вдруг
– Купил я тут одну, так сказать, книжицу... "Евангелие" называется, давно собирался почитать, да все как-то... И все читал ночами... Не спится, давно все-таки никого не убивал, да и клопы... Там, конечно, много такого, с чем согласиться не могу. "Не клянитесь!" А как же, например, присяга? На ней же вся армия стоит! Или: "Не судите". Хорошо, я согласен не судить... если расстреливать всякую сволочь без суда и следствия! А многое, конечно, устарело. Заповедь номер три, к примеру. Не разводись, если она не прелюбодействовала, и не женись на разведенной. Почему? Моя первая, например, не изменяла мне, но сукой была редкой. Я развелся, женился на разведенной, живем хорошо, двое детей. И первая, главное, хорошо с новым живет! Где же тут логика? Ну, а уж насчет щеки... Может, в его времена по щекам били, а сейчас, если в тебя калибром 7,62 справа влепят, левой стороной уже не повернешься... Я не богохульствую, я, между прочим, два года назад крестился, я теперь замполит крещеный! Но чем больше я читал, тем меньше мне хотелось тебя убивать! Вот какое дело! Значит, что-то есть в этой книжице, есть! А главное там все про нас написано! И все, что с нами теперь! Когда книжники и фарисеи требовали знамений с неба, а он, ну, Христос, рассказал им про одного мужика, который беса из своей души вы-гнал. Выгнать-то выгнал, да только душа-то пустая осталась, ничем хорошим он ее не заполнил. А тот, ну, бес, пошатался по пустыне, с другими такими же встретился и решил посмотреть, как там его хозяин? Смотрит, а жилплощадь свободна! Он - туда. И не один - всемером! И знаешь, что Христос напоследок сказал книжникам? Это я даже запомнил! "Так будет и с этим злым родом!" - Неизвестный помолчал и повторил: - "Так будет и с этим злым родом..." Ведь это он про нас, про русских говорил! А ты знаешь, когда я всех семерых в себе почувствовал? Когда баксы эти по реке поплыли. Я ведь был там. И штиблеты скинул уже. А потом тебя увидел... И понял - нельзя лезть в воду, не полезу! А они как заворочаются в моей душе! Аж завыл я, веришь? Вот тогда ты себя и спас, гвардии рядовой Николай Иванов.
Коля поднялся, и неизвестный крепко обнял вдруг его, прижимая к себе, - и замер так.
– Значит, по новой все начинать, - продолжил неизвестный, глядя в костер.
– Только теперь тяжелее будет. Ровно в семь раз. А тебе... Тебе в сто раз тяжелее будет.
Коля смотрел удивленно, не понимая, о чем говорит неизвестный. Тот понял это и усмехнулся:
– А ты и вправду поверил, что ты теперь Абдалла? Нет, брат, Колька Иванов ты, наш, почаще в зеркало на себя смотри. И между прочим, ты сначала крещен был. А первое слово дороже второго. И никуда тебе не деться, все равно в свою веру возвращаться придется! В нашу веру. Не сразу, конечно, не сразу.
– Он помолчал, вздохнул.
– Ладно, уезжать мне надо, завтра с утра на работу.
Неизвестный повернулся, протянул для прощального пожатия руку, но вдруг опустил.
– Знаешь, что, перекрестись на прощание...
– попросил он.
– Перекрестись, и я пойду.
– Как?
– не понял Коля.
– Ну, как все нормальные люди крестятся. Вот так!
– Неизвестный быстро и решительно перекрестился.
– Вы левой рукой, - сказал Коля.
– А, это...
– смутился неизвестный.
– Я же от рождения левша, когда волнуюсь... Вот!
– и так же быстро и решительно перекрестился правой.
– Ну? Я понимаю, трудно, но начинать-то надо!
– Я не могу, - тихо сказал Коля.
– Почему?
– Потому что мне нельзя.
– Потому что нет Бога, кроме Аллаха, и Мохаммед пророк его?
– Да.
Неизвестный катнул по скулам желваки, стукнул друг о друга кулаками, резко сел, думая, с силой потирая лоб.
– Хорошо!
– выкрикнул он.
– Оставался бы в таком случае там - зачем ты сюда приехал?
– Я не знаю.
– Хорошо, почему ты сюда приехал?
– Потому что я слышал голос.
– Голос? И что он тебе сказал?