Муза
Шрифт:
"В той одежде, в которой я умер".
"Но парика не было..."
"Он был сорван с моей головы". Он посмотрел на мое страдальческое выражение лица и быстро махнул рукой. "Оставь это, Коул Мэтисон. Время, когда доброта могла быть мне полезна, прошло. Мне нужна только эта чертова картина".
Я закрыл книгу по искусству. "Может быть, мы могли бы просто поговорить о композиции. У меня есть кое-какие мысли".
"Я
"Когда я пишу портрет, мне нравится чувствовать, кто мой объект. Если я знаю их лучше, это помогает мне..."
"Заглянуть прямо в их душу?" огрызнулся Амбри. "Я избавлю тебя от этой проблемы - у меня ее нет".
"Я не думаю, что это правда", - тихо сказал я.
Его глаза сверкнули и вспыхнули черным. "Нет? Ты ничего не знаешь. Ничего о загробной жизни, ничего о силах, бушующих вокруг тебя, даже сейчас, когда мы разговариваем, и уж точно ты ничего не знаешь обо мне".
Я выдержал бурю его внезапного гнева, мой пульс колотился. Но боль в нем была так же ощутима, как и на диване подо мной. Я не знал, что вывело его из себя сегодня, но с каждой минутой это разрушало мою волю к сохранению профессионального отношения.
"Расскажи мне", - сказал я и достал свой этюдник и кусок угля. "Ты говоришь, а я буду делать наброски, и после этого у нас будет лучшее представление о том, как продолжить работу над картиной".
Что тебя так сильно обидело?
Я поднял взгляд и увидел, что он смотрит на меня сузившимися глазами.
"Ты думаешь, что можешь помочь мне, не так ли? Я, существо подземного мира. Ты думаешь, что разговоры о том, что меня сожгут заживо, спасут меня? Невозможно. Я никогда не нуждался и не хочу человеческой жалости. Никогда".
Слова "сожгут заживо" впились в мое сердце, как пули.
Он усмехнулся над моим выражением лица. "Я так и думал. Забудь об этом".
"Ты хочешь этот портрет, Амбри. И я хочу, чтобы он был самым лучшим. Вот как мы это сделаем".
"Это слишком грязно для тебя, Коул Мэтисон".
"Это сделало тебя тем, кто ты есть", - сказал я. "Это то, что я хочу видеть на картине".
Наши взгляды встретились, и я почувствовал, что он хочет сдаться. И затем он сдался. Борьба, казалось, ушла из Амбри, и он снова повернулся к огню.
"Это не имеет большого значения, я полагаю, и ничего не изменит. Но моя смерть - это конец моей гибели, а не начало. Это было раньше - маленькая грустная история о дядюшках в гостях и поездках в
Я резко поднял глаза от своей работы, внезапный ужас охватил мое сердце.
Амбри махнул рукой. "В другой раз. Сегодня ты хочешь услышать историю о том, как я отдал душу дьяволу".
Я кивнул, рисуя угол наклона его руки, когда он упирался подбородком в ладонь. Линию его ноги, которая была вытянута, а другая согнута. Я знал, что Амбри прекратит разговор, если заподозрит, что меня волнует больше, чем он уже знал. Больше, чем я знал, что с этим делать.
"Его звали Астарот. Я могу произнести его имя вслух, потому что он ушел в Забвение. Уничтоженный ангелом, не меньше. Но в 1786 году он был там, чтобы поймать меня, когда я падал". Амбри наклонил голову, как бы размышляя вслух. "Они называют это влюбленностью не просто так, не так ли? Потому что это то, что ты делаешь. Ты падаешь, и, если объект твоей любви не успевает поймать тебя, ты разбиваешься на миллион осколков. Или сгораешь в пепел".
"Арманд", - мягко сказал я.
Амбри поморщился, но кивнул. "Он был приговорен к изгнанию за свою роль в этом деле, а Жанна должна была сидеть в тюрьме пожизненно. Я считал, что мне повезло. Их бы разлучили, и Арманд был бы полностью в моем распоряжении. Я буду заботиться о нем везде, где он пожелает. Для меня это не имело значения, лишь бы мы были вместе". Его голос затвердел, стал хрупким, словно мог треснуть. "Но он не любил меня. Он любил ее. Я изжил свою полезность для него, и он - грязный и вонючий от камерного горшка - отверг меня".
Взгляд Амбри был устремлен на пламя, но далеко, в ловушку воспоминаний.
"Это был последний удар", - сказал он. "Еще одно предательство в жизни, которая изобиловала ими. Поэтому я поступил так, как поступил бы любой бедняга в моем положении, и напился в стельку. Я наговорил лишнего нескольким крестьянам, и они заперли меня в горящей винокурне. Но не успело первое пламя охватить меня, как появился Астарот. Он пообещал мне, что я никогда не буду нуждаться в любви или привязанности другого человека". Амбри перевел взгляд на меня. "Вот так и создается демон".
Он отнесся к этому легко, но не смог скрыть боль, которая затаилась. Я вспомнил ночь, когда стоял на мосту, глядя в черную воду, желая исчезнуть, и чтобы боль исчезла вместе со мной. Разве не так поступил Амбри? Он был в агонии и хотел, чтобы она прекратилась.
Но тьма не уничтожила его. Его свет остался.
Амбри встал и направился к коктейльному столику у окна. Я отложил свой блокнот и двинулся, чтобы преградить ему путь. "Спасибо, что рассказал мне".