Музей разочарований
Шрифт:
— Тео, давай я? — предложил Джордж моему отца.
Папа нахмурился, он явно хотел рассказать все сам, но сдался требованиям моей матери вести себя прилично. Джордж расстелил на коленях салфетку.
— Мы устанавливаем крупный экспонат, который должен рассказать нам больше о физиологии динозавров. Были ли они быстрыми или, наоборот, медлительными? Их физиология ближе к рептилиям или к птицам? Вилло был...
Раздалось жужжание, и Джордж прервался, вытащил мобильный телефон из кармана и опустил свои очки с темной оправой, чтобы посмотреть, кто звонит.
— Я должен ответить. — Он
— Джордж, — сказала Эллен, касаясь его локтя, и кивком указала на сидящих за столом.
— Это важно, извини. — Он наклонился и поцеловал её в щеку, а затем повернулся к моей матери. — Джейн, пожалуйста, извините меня, обещаю, скоро я вернусь к столу. — Он подмигнул ей и вышел из комнаты.
Эллен взяла свой бокал вина и залпом осушила его.
Всем своим видом мама демонстрировала неодобрение, только непонятно, то ли из-за вина, то ли из-за ухода Джорджа. Иногда она слишком волновалась из-за наших совместных ужинов. Несколько раз я слышала, как она говорила отцу, что беспокоится за Эллен, потому что та слишком много пьёт; что ей не нравится, как Джордж распускает руки в конце вечера; также она считала, что Эллен и Джордж не должны так надолго оставлять Эфа одного, когда отправляются в длительные командировки по делам Джорджа. Я любила её, но лучше бы она поменьше волновалась из-за пустяков.
— Так кто такой Вилло? — снова спросила Эллен.
Отец проглотил хлеб, наклонился вперед и, продолжая дожевывать, заговорил:
— Вилло — это динозавр. И что же в нем особенного, спросишь ты?
— Забавно, именно об этом я и хотела спросить, — сказала я.
— На самом деле — ничего.— Отец рассмеялся собственной шутке, звание «Шутник года» у него в кармане. — Но вот, что интересно, — его голос опустился до громкого шепота, — в 2000 году ученые из Северной Каролины стали более внимательно изучать останки Вилло, они счистили всю грязь и пыль с костей его грудной клетки и обнаружили то, что стало великим открытием. Можете угадать, что это было?
— Детеныш динозавра? — сказала мама.
— Второй мозг?— предположила Эллен.
— Останки Амелии Эрхарт? — спросила я.
— Сердце? — высказался Эф.
— Эфраим выиграл! — выкрикнул отец, давая пять Эфу рукой, которой все еще держал вилку с пастой, поэтому весь соус оказался на его рубашку.
Эф произнес одними губами «Я победил!», и я показала ему язык.
— Это первое найденное сердце динозавра! Никто уже и не надеялся его найти! Представляете, каково это: увидеть орган, который гонял кровь по организму этих существ? Боже, это же поразительно! Но я еще не рассказал вам самого важного. Готовы? Результаты исследований показали, что сердце было четырехкамерным! Можете в это поверить?!
Мы все уставились на него.
— Это значит, что динозавры по своему строению куда ближе к нам, чем мы могли подумать. Это значит, что они были похожи на млекопитающих! Четырехкамерное сердце динозавра! — Он восторженно нам улыбнулся.
— Вау, это действительно интересная новость! — любезно сказала Эллен.
Эф повернулся к моему отцу.
— Значит, сердце Вилло будет у нас в музее?
— Видишь ли, Эфраим, дело в том, что после всей этой шумихи в прессе другая группа ученых тоже
Мама выпрямилась, услышав знакомые нотки в голосе. Он собирался рассказать историю, которая могла бы длиться больше, чем все Триасовые, Юрские и Меловые периоды вместе взятые. Она прочистила горло.
— Дорогой, мы же еще не спросили О’Конноров о их недавнем путешествии! Давай ты поделишься с нами своим рассказом в другой раз?
— Конечно, конечно, — пробормотал отец, мгновенно утратив интерес.
— Мистер Маркс, а можно в следующий раз, когда я приду в музей, посмотреть на Вилло? — спросил Эф, и отец снова заулыбался.
— Выставка откроется этой осенью, Эфраим.
Я всё еще злилась на него из-за нашего разговора, но должна была признать: Эф был куда более терпеливым в отношении моего отца, чем все остальные.
Джордж вошел в комнату, приглаживая волосы, его лицо покраснело. Сколько же он уже успел выпить?
— Итак, ребята, расскажите о Кении, — сказала мама, передавая по кругу чашу салата.
— Джейн, это было великолепно! Там такие прекрасные закаты! Небо будто пылает огнем, а как прекрасна она смотрелась на его фоне, — произнес Джордж, обняв Эллен и погладив ее по волосам. — Человек не заслуживает такой красоты.
Эф раздраженно фыркнул, и если бы не знала его так хорошо, могла бы и не услышать.
— Простите, — сказал он, — сейчас вернусь.
Он бросил салфетку на стул и вышел из комнаты. Эллен высвободилась из-под руки Джорджа и налила себе еще вина.
— Мы нашли окаменелости. Эти образцы прекрасно сохранились. Одна из лучших поездок за последние годы. И люди были так приветливы!
Эллен согласно кивнула.
— Вам бы понравились все эти предметы, сделанные своими руками. Удалось найти несколько мастеров по плетению бус. Ой, чуть не забыла...
Она наклонилась, чтобы взять сумку, и вытащила из неё два небольших пакетика. Один она протянула моей маме, а второй — мне.
— Эллен, он прекрасен! — сказала мама, разглядывая на свет изящный браслет с голубыми бусинами.
— Я знала, что тебе понравится.
Мой браслет был из оранжево-красных бусин, подходивших по цвету к ожерелью Эллен.
— Спасибо, он очень красивый, — сказала я, пытаясь застегнуть браслет.
— Давай помогу, Пенелопа, — сказал Джордж, наклоняясь. Мое сердце забилось чаще, а от запаха его одеколона закружилась голова.
— Итак, Пенелопа, ты уже задумалась о том, куда будешь поступать? Пойдешь по стопам отца? Еще один гений музейных дел в семье? — спросил Джордж.
Я размазала остатки спагетти по тарелке.
— Я больше думаю о журналистике или английском. Мне нравится работать со словами... — неуверенно произнесла я.
Отец выглядел довольным, но слегка смущенным, мама мягко улыбалась мне.
— Недавно Эфраим рассказал, что думает о поступлении в школу искусств. Школа искусств, — фыркнул Джордж. — Ему следует хорошенько подумать, действительно ли это то, чем он хочет заниматься. Обычно художникам трудно заработать на жизнь. Эллен понимает, о чем я говорю.