Музей разочарований
Шрифт:
— Безрассудные. Мне нравится.
— Отличное слово, правда?
— Определенно.
Я взглянула на стоявший на полке экземпляр книги «Энн из «Зелёных Мезонинов», который моя мама подарила мне в седьмом классе. Страницы давно пожелтели, а на обложке была изображена актриса, сыгравшая Энн в одноименном мини-сериале. Переплет был настолько потрепан от частого использования, что страницы с 48 по 103 вывалились из него отдельным блоком. Когда я закончила ее, то заставила и Одри ее прочесть. Нам она настолько полюбилась, что мы
Я была Дэлфин, застенчивой, мечтательной, любящей читать девочкой, которая хотела стать учителем английского. Одри была Вивьен — девчонкой-сорванцом, которая говорила все, что думает, и мечтала стать актрисой. Естественно, мы были родственными душами и близкими подругами. И, разумеется, у нас было много приключений, большая часть которых была списана с приключений Энн Ширли. И само собой каждая из нас хотела встретить своего Гилберта Блайта.
— Итак, как выглядит реальный Томас Фланнери? — спросила я Одри, имея в виду настоящую любовь Вивьен: лихого парня, вечно влипающего в неприятности, который во времена Первой мировой войны стал пилотом (Вивьен ухаживала за ним, когда он потерял ногу).
Одри развела руками.
— Точно не Томас Фланнери. Это был случайный парень из школы Святого Игнатуса. Мы с Черисс встретили его с другом в смузи-баре на Юнион-сквер после клуба французского. — Она многозначительно на меня взглянула.
Я же просто закатила глаза.
— Между прочим, Черисс заставила меня попробовать капустный смузи, и он оказался потрясающий. Я хочу отвезти тебя туда, парни из школы Святого Игнатуса все время там зависают после занятий. Может, если ты не хочешь идти в клуб французского, мы могли бы познакомиться с кем-нибудь там...
— Капуста? — спросила я, сильно сомневаясь, что что-то связанное с капустой, не говоря уже о Черисс, может быть приятным.
— Сексуальные парни, Пэн.
— А что насчет того, кто оставил тебе это? Как его зовут?
— Марк? Мэтт? Может, Майк?
— Ты даже не помнишь его имени?! — Я была потрясена.
— Грегори! Это был Грегори! — Она покраснела.
Я еле сдержалась, чтобы не сказать, что имя Грегори совсем не похоже на Марка, Мэтта или Майка.
— Ладно, ты только представь: Грегори начнет нравиться тебе все больше и больше, и то, что начиналось, как случайная связь, перерастет в настоящую любовь, когда вы меньше всего этого ожидаете. Вы будете как Молли Рингуолд и Джадд Нельсон в «Клубе «Завтрак» или, может быть, как Моника и Чендлер в «Друзьях». Вы могли не знать друг друга до этого, но после вашей встречи ничего уже не будет как прежде.
— Я даже не знаю, кто все эти люди! Эти твои старые фильмы и сериалы...
— Ты смотрела «Друзей»! А фильмы Джона Хьюза вообще классика.
Похоже, Одри это не впечатлило.
— Ладно, вспомни, как познакомились родители Эфа. Словно в «Грозовом перевале», только со счастливым концом.
Я восторженно вздохнула. Обожаю эту историю.
— Не уверена, что в реальности все происходит именно так... — начала Одри.
— Послушай, однажды ты скажешь вашим с Грегори детям: «Как-то я пила великолепный капустный смузи и встретилась взглядом с прекрасным парнем, который тоже пил капустный смузи, и это оказался ваш отец! Хотя тогда я этого еще не знала. На нашей свадьбе мы пили все тот же капустный смузи, и пусть он и был отвратительный, мы были по-настоящему счастливы!».
Одри потянулась к Барнаби, но я успела схватить его первой и театрально прижала его к груди.
— О боже... — пробормотала Одри и засмеялась.
— Помни, Вивьен, мы не должны соглашаться на меньшее, — пафосно произнесла я, напоминая об обете Вивьен и Дэльфин. — Не меньше, чем любовь, как у Энн и Гилберта или как у Розы и Джека, только такая, настоящая любовь, где на двоих одно сердце. И никак не меньше.
Рисунок динозавра
Динозавр Адамбратио
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
Кат. № 201Х-4
Подарок Эфраима О’Коннора
Наш восьмичасовой марафон «Твин Пикс» был еще в силе (хотя Эфу вздумалось прокатиться на скейте «пока погода еще позволяла» — его слова, я же назвала это «отговоркой для пенсионеров»), и я, любуясь своими новыми, в серебряную полоску носками, спускалась вниз. Его семья сегодня была у нас в гостях. По запаху томатно-чесночного соуса стало ясно, что в духовке уже запекается хлеб.
— Мам, тебе помочь?
Неожиданно из кухни с бокалом красного вина вышла Эллен, мать Эфа. Её рыжие волосы струились по плечам. Хотя у нее и имелись причуды, которые свойственны всем художникам, сумасшедшей она не была. На ней было надето классическое черное платье, тяжелые мотоциклетные ботинки, а на шее закручены оранжево-красные бусы из бисера. Она всегда напоминала мне даму с картины эпохи Прерафаэлитов. Она была самым красивым человеком, которого я знала.
— Пенелопа! Привет!
— Миссис О’Коннор, здравствуйте! Я не знала, что вы уже здесь! — Я обняла её, она пахла чем-то легким и цветочным, но чихать от этого аромата не хотелось.
— Твоя мама говорит, что ужин будет готов через десять минут.
— Эф здесь?
— Сидит за столом. Уверена, ему нужна твоя помощь.
В столовой Эф сосредоточенно перекладывал нож то справа от ложки, то слева от неё.
— Бесполезно, — сказала я, встав у него за спиной, и вернула нож на его законное место справа от ложки.