Музей развитОго социализма
Шрифт:
– Ага, а я к тому времени уже старухой буду… – усмехнулась Ира. – Но Леха… Лара, он же совсем не нашего круга… Знаешь, мне вчера одна женщина сказала: умение любить – это как талант – у одних есть, у других нет, только вот сразу не угадаешь…
– А у тебя есть, как ты думаешь?
– Не знаю… – с сомнением протянула Ирина и задумалась. – Надеюсь…
– Это все мечтами жить, романтика, – махнула рукой Лара. – Да каждая баба о такой любви мечтает… Ты красивая, утонченная, ты можешь своего принца ждать, дождешься, может… а я толстая,
– И дождусь! – неожиданно упрямо и жестко сдвинула брови Ирина, и в ее глазах блеснула готовая резануть сталь, и Лара невольно замолкла, почуяв, что хватила лишнего, притворно безразлично зевнула, потянулась, мягко хрустнув окутанными тонким жирком суставами…
– Знаешь, что я тебе скажу, ребеночка бы мне… я бы тогда всех этих кобелей…
Резкий телефонный звонок…
– Але, – схватила трубку Ириша, будто бросаясь навстречу очередной надежде.
– Ты дома?! – вдруг послышался гневный голос Ольги Ильиничны. – Ты почему не в институте?!
– Мам…
– Ирка, я сегодня все отцу скажу, он шкуру с тебя спустит!
– Мам, ну дай объяснить…
– Чего тут объяснять-то, лентяйка, вертихвостка!
– Ну плохо мне стало, эти дела начались…
– Правда, что ли? – дрогнул материнский грозный, наивно всепрощающий голос.
– Правда, мамуля, и голова трещит, вот я даже Лару позвала с анальгином…
– Ну, Ириша, смотри… тебе жить!
– Мам, ну, ты будто женщиной не была!
– Я!?.. Не была!? А кто ж я сейчас, по-твоему?..
– Ну, женщина, женщина, прости…
– Нет, доченька, я не женщина, я – лошадь! Я – ломовая лошадь, которая кормит тебя, твоего муженька, отца, таскает неподъемные сумки каждый день!
– Мамуль, я хлебушка сегодня обязательно куплю!
– А голова твоя?..
– Да уже отходит, анальгин действует…
– Значит, тогда так, задание партии и правительства, как говорят, и тебе и твоей Ларе, безделке-свиристелке. Мне тут на работу Анна Петровна позвонила, с пятого этажа, есть секретная информация – в нашем гастрономе в башне сосиски выбросили. Ты слышала? Сосиски!!!.. Срочно запихни побольше ваты, бери деньги, Лару для поддержки – и в гастроном! Пока народу немного: в час пик всё расхватают! Поняла?
– Поняла… а где деньги? – скисла Ирина.
– На шкафу, сама знаешь…
– Ну вот, – повесила она трубку с видом, будто у нее открылась зубная боль. – Теперь за сосисками посылают… бросаем все и бежим… Карл Брюллов! Последний день Помпеи!
– Ой, а как же моя раскройка? – встревожилась Лариса.
– Сначала сосиски! Ты что, не понимаешь важность политического момента? Сходим вместе, а потом и раскройку твою сделаем. Тебе, кстати, своего Вову тоже кормить надо чем-то…
Снова врезался пилою телефонный звонок. Ирина закатила глаза: никак,
– Але… – сказала она равнодушно, совсем не так как обычно – растяжно-певуче, маняще, но то, что услышала, заставило забиться ее сердце сильнее и приложить усилие, чтобы не выдать волнения. Жизнь красивой женщины и в самом деле полна маленькими приятными неожиданностями, лужок усеянный цветочками соблазнов.
– Ирочка, добрый день! Вот уж не думал застать! – мягко рокотал густой мужской голос, который она сразу же узнала, несмотря на то что последний раз слышала почти год, перед самой свадьбой.
– А это Виктор, не узнаешь? Зарубин, Виктор…
Еще бы, не узнала! Закрыв трубку ладонью, быстро шепнула Лариске: «Полковник!»… и в трубку дежурно-благожелательно:
– О, какие люди!..
Лариска чуть не подпрыгнула, вытаращив глаза, вся подалась вперед, готовая нырнуть в телефонную трубку.
– Как дела, как живешь?
– Прекрасно, прекрасно! – Ирина почувствовала вдруг ту необычную, пьянящую свободу и легкость того времени, когда она могла встречаться и говорить с кем хотела и когда хотела. – А у вас?…
– Боевая готовность номер один… А ты как там, Ириш?..
– Ничего, ничего, я же говорю… ничего нового… живем, как все…
– А я соскучился…
– Да что ты говоришь? Оно и видно, что тебя так долго не было!
– Так ты ж замужем теперь, муж, небось, ревнивый?
– С этим делом все в порядке, не страдает, – рассмеялась Ирина делано-безразлично. – Ревность – пережиток первобытно-общинного строя, а мы люди современные. К тому же, слишком работой занят.
– Рад за тебя… Мы же все-таки друзья?
– Конечно!
– Ириша… А я ведь попрощаться хотел.
– Как так? – сердце Ириши упало.
– Уезжаю я, Ириша, командировка…
– Далеко?
– Далеко, Ириш… Очень…
Ирише тут же представились пальмы, синее море, иностранные машины и, что и греха таить, сердечко завистливо сжалось.
– Надолго?
– Пока на три месяца, а дальше как приказ будет!
– Ну, оторвётесь, отдохнете…
– Там стреляют, – после некоторой паузы тихо сказал голос. Красивая картинка исчезла, и вместо нее появились какие-то бесформенные, без единой травинки глыбы, которые ассоциировались у нее с именем той далекой непонятной страны, но она не осмелилась произнести его по телефону.
– И когда?
– В любой момент приказ может быть… Может, увидимся?.. А то ведь потом неизвестно…
– Да не каркай, и все будет в порядке, – пыталась приободрить она его и преодолеть свою легкую растерянность. – Да приезжай, хоть сегодня вечером… нет, сегодня не получится – завтра!
– А муж?..
– Да вы еще подружитесь! – беззаботно рассмеялась … – Я все устрою! Ну да… Часиков в семь…
– Ну ты даешь! – сказала Лара, когда Ира положила трубку. – А как же Валька?