Муж и жена - одна сатана
Шрифт:
В процессе расследования прямо в кабинете на столе обнаружили бумаги, которые подтверждали, что у Бертса в роду были некроманты, а Элизы — нет, а также то, что Бертс был усыновлен. Скорее всего, именно это привело графа Энрейда в тот вечер в такую ярость, которая окончательно затуманила разум и позволила вершить самосуд.
Однако Тирен тогда прогадал. Он думал, что хорошо знает свою родословную, так как его семья была достаточно знатной. Но у его дедушки был брат, который владел некромантией. Некромантия «любит» появляться через поколение, так что не
Почему Тирен не использовал для проверки степени родства амулеты — осталось загадкой. Следователь списал все на помутнение рассудка. И нельзя было сказать, что он не прав: странности Тирен нашли отражение во многих документах. Но так как граф Энрейд предпочитал заниматься делами самостоятельно, стараясь никого в них не посвящать, то никто этого не заметил.
Кажется, рассказ забрал из Одена последние силы, но он продолжал исключительно на упрямстве. Словно ломал неправильно сросшуюся кость, чтобы расположить обломки правильно и дать срастись обратно.
— Но я и сам помню поведение моего отца. Оно было далеко от нормального. Остальные этого не замечали, но мы с мамой видели. Просто я тогда еще не осознавал, что кто-то может быть сумасшедшим, а мама... Думаю, она была слишком влюблена, чтобы насторожиться. И слишком слаба магически, что противостоять, когда это было необходимо.
— Поэтому ты говорил, что моя сила — это хорошо?
— Да. Если бы ты была на месте моей матери, то такого бы никогда не произошло. Ты же настоящий боец! Ты бы сопротивлялась до последнего. Ты бы победила.
— Ты винишь ее в случившемся?
Я удивилась. Эта женщина была жертвой, не всем дана магическая сила, неужели Оден не понимал этого? Хотя тогда он был всего лишь мальчишкой, кто знает, какие вещи отпечатались в его разуме после всей этой трагедии.
— Нет, конечно. Я любил ее, но уважать сейчас не могу. Наверное, я отвратителен, да? Тем более, что яблоко от яблоньки недалеко падает. Вся это ревность... Я, знаешь, не скрываю ее как отец, чтобы люди видели, если я перейду грань, и остановили меня. Но менее мерзким от этого не становлюсь. — Оден попробовал отстраниться, но в карете это было нелегко сделать.
Да и кто бы ему позволил? Я обхватила его одной рукой за талию. Хоть где-то мне пригодились занятия на мечах: по физической силе я была отнюдь не рохлей. Правда, начни Оден сопротивляться по-настоящему, я бы ничего не смогла сделать.
— Ты не мерзкий. Ты чудесный. Мерзкие люди не могут находиться рядом со мной: я их либо убиваю, либо ими закусывает Селест, либо они убегают на другой край света.
— Я запомню. Особенно, если твой конь попробует меня покусать, — ответил Оден. Наверное, он хотел пошутить, вот только моральных сил на шутку уже не осталось.
— Оден, я ведь серьезно. Кстати. То заклинание, которые ты использовал на отце... Это твое высшее заклинание?
Маги знают множество заклинаний. Базовые описаны в учебниках, их применение обязательно. Более серьезные заклинания маги изучают самостоятельно, подбирая под свой
— Да, это мое высшее. Его назвали «Призванная смерть». Как не забавно, но все проблемы у меня сейчас из-за него. Ты же знаешь закон о максимально опасных некромантах?
— Да, слышала. Если некромант чрезмерно силен, то кости его родителей сохраняются в академии до той поры, пока он не принесет клятву верности.
— Да. Некроманты, которые почувствовали в тот день сильнейшую вспышку магии, прибыли очень быстро. И они легко поняли, в чем дело. Но моя сила вызвала у них опасения, поэтому он не уничтожили кости отца, а забрали с собой. Это распространенная практика, я не один такой исключительный. Видимо, Ферлес как-то выкрал кости. Но я так и не могу понять, зачем их было перепрятывать.
— Кто же знает? Если ты не понимаешь, то я тоже не пойму. Прости, Оден, что-то глаза слипаются.
— Тогда не мучай себя, поспи.
***
Карета остановилась. Благодаря портальному амулету мы добрались до нашего дома — нормального дома, который уходит этажами вниз, а не вверх — в рекордные сроки. Хотя у меня было стойкое ощущение, что я проспала целый день. Попытавшись встать, я неловко покачнулась, потому как достаточно неудобно расположила ногу, которая онемела.
— Игни, ты точно не ранена? — Оден поддержал вовремя.
— Только если в самое сердце твоим рассказом.
— Мой рассказ так тебя опечалил, — шутливо парировал Оден. — Эх, никогда не думал, что тебя так волнует моя судьба.
А мне почему-то расхотелось шутить. Пусть Оден и балагурил, но от мысли, что доля правды была в его шутках, мне становилось почти больно. Как можно думать, что я о нем не волнуюсь? Он мне ведь тоже дорог! Да, я не могу сказать, что люблю его, но не потому, что ничего не чувствую! Я просто не понимаю, что должна чувствовать, чтобы сказать люблю или нет!
— Да, опечалил. — Я ткнула Одена пальцем в плечо. — Исправляйся!
— Только скажи как — и я сразу же.
— Некромантская доставка. Требую! И поцелуи. И вообще... все прочее тоже требую.
— Прочее? Это что же?
— Кто-то задолжал мне первую брачную ночь, — вдруг решилась я.
Я не особо была склонна к спонтанным решениям, но вот именно сейчас я четко осознала, что готова к этому. Точнее, не просто готова. Я хочу этого. Доверие, привязанность, переживания, беспокойство и желание — все перемешалось, но помогло осознать, что я очень даже за то, чтобы мы больше не откладывали нашу первую брачную ночь. Но, разумеется, Оден не мог не испортить своими рассуждениями мое предложение: