Муж и жена

Коллинз Уильям Уилки

Поймав мышонка, кошка на секунду отпустила его, пусть бедняжка еще немного подышит. В манерах сэра Патрика исчезли малейшие признаки нетерпения, которые были до того слегка заметны, теперь они стали непринужденными, располагающими к доверию. Он дотронулся до набалдашника и щедро наградил себя понюшкой табака.

— Советую ли я жениться? — повторил сэр Патрик. — Ну, это как отвечать, мистер Арнольд. Можно ответить коротко, а можно и подлиннее. Я предпочитаю короткий ответ. А вы как?

— Я тоже, сэр Патрик.

— Прекрасно. Можно мне тоже начать с

вопроса, касательно вашей прошлой жизни?

— Конечно.

— Еще раз прекрасно. Когда вы служили на торговом судне, случалось ли вам запасаться провиантом на берегу?

Арнольд вытаращил глаза. Если и существовала связь между вопросом его и сэра Патрика, то он ее, хоть убей, не видел.

— И не один раз, сэр Патрик, — ответил он с нескрываемым изумлением.

— Умерьте свое изумление, — продолжал сэр Патрик. — Я сейчас поясню свою мысль. Что бы вы подумали, обнаружив, что купили у бакалейщика подмоченный сахар?

— Что подумал бы? — озадаченно переспросил Арнольд. — Подумал бы, что сахар подмочен.

— В таком случае, женитесь! Женитесь без колебаний! — воскликнул сэр Патрик. — Вы один из тех редких людей, кто может решиться на столь рискованный шаг с надеждой на успех.

Этот неожиданный вывод окончательно сбил с толку Арнольда. Он не мог угнаться за молниеносной скоростью мысли своего почтенного друга и только таращил на него глаза.

— Вы не поняли меня? — спросил сэр Патрик.

— Не имею представления, какая может быть связь между подмоченным сахаром и тем делом, о котором я спрашиваю вашего совета.

— Неужели?

— Ни малейшего.

— Тогда придется вам объяснить, — произнес сэр Патрик и уселся поудобнее, скрестив ноги, готовый к длинному словоизлиянию. — Вот вы покупаете в чайной лавке подмоченный сахар. И спокойно принимаете этот факт. Но ведь это не просто подмоченный сахар, это чье-то злостное мошенничество. Однако вы закрываете на это глаза и покорно употребляете никуда не годный сахар с разными видами пищи. Вы и ваш сахар таким образом мирно сосуществуете. Вам пока все ясно?

Да, Арнольду, пребывающему в потемках, все пока было ясно.

— Отлично, — продолжал сэр Патрик. — Теперь вообразите себе, что вы идете на ярмарку невест и приобретаете жену. Вы выбрали ее, ну хотя бы потому, что у нее чудесные белокурые локоны, восхитительный цвет лица, она в меру высока и пышнотела, словом, верх совершенства. Вы водворяете ее к себе в дом, и повторяется та же история с подмоченным сахаром. Ваша жена явно «подмоченный» товар. Ее чудесные белокурые локоны — действие краски. Ее восхитительный цвет лица — рисовая пудра. Пышнотелость форм — ухищрения портнихи, росту прибавлено за счет высочайших каблуков. Закройте на все это глаза и отнеситесь к этой грубой подделке, как вы отнеслись к подмоченному сахару. И я вам опять повторю, вы один из тех редких людей, кто может решиться на столь рискованный шаг, рассчитывая на успех.

С этими словами сэр Патрик опять поставил ноги одну к другой и хитро взглянул на Арнольда. Арнольд наконец-то уразумел аллегорию почтенного джентльмена.

Он бросил всякие попытки ходить вокруг да около и — будь, что будет — напрямик повел речь о его племяннице.

— Все это, может, и верно, если говорить вообще. Но есть одна юная леди, ваша родственница, к ней эти слова не имеют абсолютно никакого отношения.

Наконец-то Арнольд подобрался к сути. Сэр Патрик, одобрив его храбрость, протянул ему руку помощи, еще раз оправдав непредсказуемость своего характера.

— Этот феномен в юбке — моя племянница? — спросил он.

— Да, сэр Патрик.

— Позвольте вас спросить, откуда вам известно, что моя племянница — не «подмоченный» товар в отличие от прочих?

Закипевшее в душе Арнольда возмущение окончательно развязало его язык. Он выпалил три слова, значение которых не выразить в трех самых толстых томах любой библиотеки.

— Я люблю ее.

Сэр Патрик откинулся в кресле, с удовольствием вытянув ноги.

— В жизни не слыхал более убедительного объяснения!

— Но я говорю серьезно, сэр! — горячо проговорил Арнольд, которому уже море было по колено. — Испытайте меня! Хоть чем испытайте!

— Нет ничего легче, — ответил сэр Патрик. В глазах его плясали веселые искорки, в уголках губ пряталась усмешка. — У моей племянницы дивный цвет лица. Вы верите в естественность ее румянца?

— У нас над головой дивной красоты небо. Я верю в небо, сэр.

— Верите? Вы, верно, никогда не попадали под дождь. У моей племянницы роскошные волосы. Вы верите, что это природное украшение?

— Ни у одной женщины в мире нет таких роскошных волос.

— Мой дорогой Арнольд, вы просто недооцениваете искусство нынешних цирюльников. Только взгляните на их витрины. Будете в Лондоне, обратите на них внимание, очень вам советую. А теперь скажите, что вы думаете о фигуре моей племянницы?

— О, господи! Какое может быть сомнение! Только слепой не видит, что у Бланш самая очаровательная на свете фигурка.

— Мой дорогой, разумеется! Самая очаровательная на свете фигурка — вещь самая что ни на есть обыкновенная. У нас в гостях сегодня не менее сорока прекрасных дам. У каждой очаровательная фигурка. Цена их разная. Если уж слишком соблазнительна — держу пари, прямо из Парижа. Что это вы так смотрите на меня! Спросив вас о фигуре моей племянницы, я только хотел узнать, что в ней от природы, а что от портнихи? Я, заметьте, не знаю этого. А вы?

— Готов биться об заклад — все!

— От портнихи?

— От природы.

Сэр Патрик поднялся с кресла, насмешливый дух в нем наконец унялся. «Будь у меня сын, — подумал он, — я бы непременно послал его в море!» Он взял Арнольда за руку, что предвещало конец его мучениям.

— Если я вообще могу говорить серьезно, — начал он, — то сейчас у нас пойдет серьезный разговор. Я не сомневаюсь в искренности ваших чувств. Все, что мне известно о вас, свидетельствует в вашу пользу, по рождению и положению в обществе — лучшего Бланш и пожелать нельзя. Заручитесь согласием Бланш, моим вы располагаете…