Муж и жена

Коллинз Уильям Уилки

Глава седьмая

ДОЛГ

Первым нарушил молчание Арнольд.

— Заболел твой отец? — спросил он.

Джеффри протянул ему визитную карточку.

Сэр Патрик, стоявший в стороне и наблюдавший с сардонической усмешкой за манерами и привычками современного молодого британца, нашел, что ему пора вмешаться. Даже леди Ланди согласилась бы, что на этот раз он повел себя как полагается главе семьи.

— Верно ли я понял, что отец мистера Деламейна опасно занемог? — спросил он, оборотившись к Арнольду.

—

Да, он тяжело заболел. Сейчас он в Лондоне. Джеффри придется поехать со мной. Поезд, в котором поеду я, встретится на разъезде с поездом, которым брат Джеффри едет в Лондон. Джеффри там сойдет, а я поеду дальше.

— Помнится, вы сказали, что леди Ланди велела заложить двуколку? — опять обратился к Арнольду сэр Патрик.

— Да, она обещала.

— Если править будет слуга, места троим не хватит.

— Придется просить другой экипаж, — предложил Арнольд. Сэр Патрик посмотрел на часы. Времени, чтобы запрячь другой экипаж, не оставалось. Он повернулся к Джеффри:

— Вы умеете править, мистер Деламейн?

Сохраняя непроницаемое молчание, Джеффри ответил кивком. Оставив без внимания явную неучтивость, сэр Патрик продолжал:

— В таком случае, оставите двуколку на станции. Пойду скажу слуге, чтобы он не ехал.

— Позвольте мне взять на себя эту заботу, сэр Патрик, — скачал Арнольд.

Сэр Патрик жестом остановил молодого человека. И опять все так же любезно обратился к Джеффри:

— Долг гостеприимства, мистер Деламейн, обязывает поторопить вас с отъездом, учитывая эти печальные обстоятельства. Леди Ланди занята с гостями. Я сам присмотрю за тем, чтобы не было никакого промедления.

С этими словами сэр Патрик поклонился и вышел из беседки.

Арнольд, оставшийся вдвоем с другом, поспешил высказать ему сочувствие.

— Как я огорчен, Джеффри. Верю и надеюсь, что ты вовремя поспеешь в Лондон.

Но, взглянув в лицо друга, замолчал, заметив в нем странную смесь сомнения, потерянности, досады и колебания, причиной чего полученное известие вряд ли могло быть. Кровь отлила от его лица, и он в раздражении кусал ноготь.

— Что-нибудь еще случилось? Не только известие о болезни отца? — спросил он.

— Я попал в чертовски скверную историю, — услышал он в ответ.

— Могу я чем-нибудь тебе помочь?

Ничего не ответив, Джеффри поднял свою могучую длань и дружески хлопнул Арнольда по плечу, от чего тот едва устоял на ногах. Оправившись от удара, Арнольд стал с любопытством ожидать, что последует дальше.

— Послушай, старина, — заговорил Джеффри.

— Да?

— Помнишь, как в Лиссабонской гавани перевернулась лодка?

Арнольд поежился. Вспомни он сейчас первый разговор с сэром Патриком, его бы несказанно удивило предсказание старого друга отца, что очень скоро придется заплатить долг человеку, спасшему его жизнь. Но в памяти его всплыл сейчас тот давний случай на море. Преисполненный благодарности, он, по чистоте сердца, не мог воспринять вопрос друга иначе как незаслуженный упрек.

— Ты думаешь, я могу когда-нибудь это забыть! — воскликнул он, вспыхнув. — Забыть, как ты тащил меня на себе до берега и спас от верной

гибели?

Джеффри отважился сделать еще один шаг, приближающий его к спасительной цели.

— А ведь долг платежом красен.

Арнольд взял его за руку.

— Только скажи, — горячо воскликнул он. — И я сделаю для тебя все.

— Ты едешь сегодня смотреть свое новое имение?

— Да.

— Не мог бы ты отложить отъезд на завтра?

— Если дело серьезное. Конечно, мог бы.

Джеффри глянул на вход в беседку, удостоверился, что они одни.

— Ты знаешь здешнюю гувернантку? — прошептал он.

— Мисс Сильвестр?

— Да. У меня возникло с мисс Сильвестр затруднение. И я не могу обратиться за помощью ни к одной живой душе, кроме тебя.

— Ты же знаешь, я обязательно помогу тебе. В чем дело?

— Не легко это объяснить. Ну да ладно, ты ведь тоже не святой. Ты, конечно, сохранишь тайну. Ну так слушай: я поступил как самый последний идиот. Я ее обманул…

Арнольд отпрянул, вдруг уразумев ситуацию.

— Господи помилуй! Джеффри, ты хочешь сказать…

— Да, да. Подожди секунду, не это самое страшное. Она ушла из дому.

— Ушла из дому?

— Ушла насовсем. Вернуться сюда она не может.

— Почему?

— Она оставила хозяйке письмо. Женщины, разрази их гром, рубят в таких делах с плеча. В письме она написала, что вышла тайно замуж и муж требует ее к себе. Муж — это я. Нет, я еще не женился на ней, как ты понимаешь. Я только обещал. Сегодня в полдень, никому не сказавшись, она тихонько покинула дом и пошла в гостиницу, что в четырех милях отсюда. Мы условились, что я выйду следом спустя полчаса и вечером мы тайно поженимся. Теперь, конечно, об этом не может быть и речи. Вообрази себе, она будет ждать меня в гостинице, а я в это время покачу в Лондон. Надо ей сообщить о болезни отца, а то она натворит такое, что дело выйдет наружу, и я погиб. Здесь я не могу довериться никому, кроме тебя, старина. Если ты не поможешь мне, со мной все кончено.

— Чудовищное положение! — Арнольд ударил кулаком о кулак. — Хуже и быть не может.

Джеффри был с этим вполне согласен.

— Положение такое, что можно шею сломать. Все бы отдал сейчас за пинту пива, — с этими словами, повинуясь привычке, Джеффри вынул из кармана свою неизменную трубку.

— У тебя спички есть? — спросил он Арнольда.

Арнольд не слышал вопроса — так он был потрясен.

— Не думай, пожалуйста, — проговорил он, заметно нервничая, — что меня не беспокоит болезнь твоего отца. Но, мне кажется, я должен тебе это сказать, бедная девушка имеет на тебя больше прав.

Джеффри воззрился на друга с изумлением, если не сказать, с возмущением.

— Имеет на меня больше прав! Да если я не приеду, отец выкинет меня из завещания! Я не могу этим рисковать. Не могу даже ради самой лучшей женщины в мире.

Арнольд питал к другу многолетнее, непоколебимое восхищение. Джеффри мог грести, боксировать, прыгать и, разумеется, плавать, как мало кто в Англии. Но эти слова несколько поколебали его восхищение. Но только на миг — к несчастью для Арнольда — только на миг.