Мужчина моей судьбы
Шрифт:
«Если вам что-то понадобится, я…»
Она никогда ни о чем его не просила, а сейчас тем более не станет. Обратится к супругу, как и полагается замужней женщине, а уж тот, в случае необходимости, сам придет за помощью к Саллеру.
В итоге он, порвав очередную записку, написал Трэю — коротко и четко, по существу. Лишь в конце позволил себе передать поклон Мэарин. Что бы там ни было, а он переспал с графиней, не стоит оскорблять кузена еще больше, проявляя явный интерес к его жене. Отправил письмо, вызвал Карноса и распорядился усилить негласную охрану Ольесов, круглосуточное наблюдение за
Саллер давно научился придавать лицу нужное бесстрастно-отстраненное выражение, и сейчас это радовало, как никогда. Только нацепив привычную непроницаемую маску, он позволил себе взглянуть на женщину, чье присутствие в комнате ощущал так напряженно и остро.
Она выглядела уставшей и какой-то растерянной, он с трудом сдержал порыв подойти, обнять, заслонить от Атольфа с Бертаном, чей жадный интерес к хэленни уже заранее раздражал до зубовного скрежета. А потом в глаза бросились активированные брачные татуировки, и боль, которую он при этом ощутил, ошеломила его самого — словно сердце заживо вырвали из груди.
«Все правильно… Они женаты и любят друг друга… Рано или поздно это должно было случиться», — мысленно повторял он раз за разом. Но убедить себя не удалось. Боль не проходила, только росла, а вместе с ней из глубины души мутной волной поднималась ярость.
Хотелось убить Трэя, а с ним за компанию дядюшку, кузенов — этих и тех… других — всех до единого, подхватить ее на руки, унести далеко-далеко, туда, где они опять останутся вдвоем, и доказать, что она принадлежит только ему. Убеждать снова и снова. Пока окончательно не поверит и не согласится.
Его Мири…
«Моя…»
Желание оказалось таким навязчиво-сильным, что он боялся лишний раз посмотреть в ее сторону, и, как только все закончилось, поспешно ушел. Впереди ждала нелегкая беседа с королем и возвращение в Арану. Подальше отсюда, от разъедающих душу противоречивых эмоций. Если бы он мог — сбежал бы на другой конец света. Но пока и Сигилла сойдет.
Разговор с его величеством, действительно, получился напряженным.
— Ты сам от нее отказался, — Танфрад раздраженно ходил из угла в угол. — Так не мешай теперь мальчикам. Такой шанс… Нельзя его упускать. Хэленни в правящей семье Намарры — этот козырь мгновенно заставит онижцев отступить и умерить амбиции.
Сам от нее отказался…
Сам…
Пусть так. Но он никому не позволит ее заставлять, принуждать силой или хитростью.
Дядя сопротивлялся и вертелся, как нелюдь в магическом аркане, но Саллер все-таки заставил его поклясться, что на Ольесов не станут давить. Если Мэарин суждено полюбить другого…
Он стиснул перила, так, что побелели пальцы, и закрыл глаза…
Нет, этого не может быть… Он собственными глазами видел, как восторженно она обнимала Трэя, как привязана к нему. С другой стороны, Мири совершенно не искушена в светских интригах, а вокруг так много двуногих хищников. Атольф, Бертан, Эрмейн, Фестер… Уверенные, наглые, опытные. Птарх побери, на счету каждого из них более, чем достаточно соблазненных женщин — чужих, дочерей, жен, вдов. А вдруг, графиня так же, как он стоит сейчас
Его ноздри гневно затрепетали, и он наклонился вперед, опасно перегибаясь над перилами. Словно надеялся дотянуться до той, что занимала сейчас все его мысли, оттолкнуть любого, кто находился рядом.
Надо поскорее заканчивать переговоры и возвращаться в Тагриф. Пусть им не суждено быть вместе, но, в конце концов, они родственники. Он имеет полное право присматривать, советовать, защищать…
— Арана великолепна, не спорю, но все-таки не стоит так рисковать, друг мой. Эмина мне никогда не простит, если вы сейчас разобьетесь, — лениво протянули за спиной, и герцог медленно выпрямился, поворачиваясь лицом к посетителю.
Птарх бы побрал этого вездесущего принца.
— Ее высочество так же великодушна, как и прекрасна…
— О, оставьте, великодушие здесь ни причем, — хитро сверкнул глазами сигиллец. — Достаточно посмотреть, какие жаркие взгляды она бросает в вашу сторону. Мы еще только обсуждаем условия, а сестрица, кажется, уже сделала свой выбор…
— У Танфрада намаррского двое неженатых сыновей…
— Мне это известно, — усмехнулся Кемран. — Но принуждать принцессу я не стану. Моя единственная сестра достойна счастливой семейной жизни и любящего супруга. Частью мирного договора, как мы и решили, станет брачное соглашение, скрепленное добровольной подписью Эмины Сигилльской.
Принц-соправитель шагнул вперед, вглядываясь в лицо собеседника.
— Я отдам сестру только тому, кого она сама захочет. А без брака не будет и мира. Подумайте об этом, ваша светлость…
И прежде, чем герцог успел ответить, весело продолжил:
— А сейчас идемте. Если мне не изменяет память, вы обещали Эмине сопровождать ее в ночной прогулке по Иссе? Не заставляйте жемчужину Сигиллы ждать.
Глава 12
— Петь, что это? — Я возмущенно потрясла зажатыми в пальцах листочками перед лицом брата. — Понимаю, тяжело учиться писать заново, к тому же на чужом языке. Но ты хоть перечитывай свои опусы. Сейчас… Вот… «Хэленни ценились как навес с золотом» Какой навес, да еще с золотом? Откуда ты вообще его взял? Я же диктовала: «на вес золота». Дальше… Что за «олений» зал вместо «молельного»? А в конце вообще перл: «В те времена короли любились с азартом». Это же летопись, а не эротический роман. Там было: «короли любили с азартом оспаривать…» Ну, и так далее.
— Уверен, Манюнь, они все делали с азартом. И любились, и оспаривали, — попытался отбиться братец, но тут же сник и, состроив скорбную гримасу, вздохнул. — Чувствую себя двоечником-первоклассником.
— Ничего, — я погладила его ладонь и присела рядом. — Прорвемся. Ты уже довольно бегло читаешь, а вот пишешь с ошибками и слова путаешь часто. Так что, давай к ежедневным диктантам добавим еще один. Перед сном, например.
— Перед сном у нас чтение. Я и так загружен по самое «не могу», Марусь. Только если вместо сна, а не перед ним.