Мужчины и женщины
Шрифт:
– Не надо мне, уйди! Устала я, вот так однажды сердце не выдержит и всё… А, да что говорить! – Отдышалась.
– Марусенька, так что купить? – Подлизался Сева, – я понял – лук, баклажаны, зелёный горошек, чеснок… ещё что-нибудь?
– Да, ещё! – Свирепо сказала Мария. Начала перечислять. – Между прочим, для твоих друзей стараюсь… Ты ведь хочешь быть на уровне? На у-ров-не? – Произнесла по слогам.
– Конечно! – С энтузиазмом воскликнул Сева.
Мария взглянула на часы.
– Так ты идёшь в магазин или нет?
– Сейчас! А вместо мяса
– Иди уже…
– А ты не командуй! – Вдруг насупился.
– Я не командую.
– Вот-вот. Что думаешь, в овощной сходить или в русский?
– Как хочешь.
– Марусенька! Милая! – Голос Севы от обиды даже задрожал. – Я же совета прошу!
– Ладно, в русский.
Сева задумчиво почесал шевелюру:
– Нет, пойду в овощной, там дешевле.
– Иди в овощной.
– Иду. Чмоканьки…
Но вместо того, чтобы выйти в магазин, Сева неожиданно схватил веник и начал подметать. Смёл пыль в угол, выпрямился.
– Это чтобы время не терять, – объяснил.
Оказавшись на улице, Сева вначале направился в овощной, но через пару шагов свернул в русский. Во-первых, русский был ближе, во-вторых, там могла собраться компания, а компании Сева любил. В третьих по свежему раздумью цена на овощи в русском магазине была не намного дороже, чем в овощном. Поэтому – в русский!
Сева ускорил шаг. Вскоре он увидел открытую дверь, поднялся по ступенькам, и с порога задорно крикнул:
– Привет, Колян!
– Привет, привет, – хохотнул хозяин магазина.
Хитрые улыбчивые глаза Коляна безостановочно оценивали посетителей – что купят, на сколько, не в долг ли? Лицо по своей округлости и ширине напоминало не то луну, не то сковородку, если, конечно, обходиться без романтики. А ещё Колян бесконечно посмеивался. Особенно когда считал выручку. Но и просто так посмеивался, он вообще был добродушен. Помещение у Коляна было небольшое и очень заставленное – узкий пенал, в котором для клиентов оставался лишь проход между ящиками с крупами, хлебом, гудящими холодильниками, рядами неизвестно откуда полученных сиропов, соков, соусов. По стенам магазина были расклеены советские плакаты «Бдительность – наше оружие», «Болтун – находка для шпиона», «Родина-мать зовёт!»…
– Сева, котлеты хочешь? – Приятным голосом спросил Колян. – Вася только что сделал, пальчики оближешь!
Вася – небритый высокий мужик в спортивных штанах с пузырями на коленях и несвежей майке, сидевший в углу, тут же подтвердил, утвердительно качнув головой.
– Нет! – Отказался Сева, – ты лучше крыльев отвесь – гостей собираю.
– Гости – это хорошо! – Подтвердил Колян и, надев на руку одноразовую перчатку, принялся набирать в пакет крылья.
– Три килограмма хватит?
– Хватит, ещё салаты будут, – важно сообщил Сева и подошёл к стеллажу с овощами. – Так, что тут у нас? – Наморщил лоб, пытаясь вспомнить забытый дома список. – Жена в ударе, – объяснил наблюдающему за ним Коляну.
– Жена это хорошо! –
Кроме Коляна, Василия и Севы в магазине находилась стареющая дама в широкополой шляпе с искусственными красными цветами, внимательно изучающая сыры, да два соображающих мужика за крошечным столиком – Колян такому не препятствовал. Сева вгляделся – один из них был ему вроде знаком. Решение пришло мгновенно. Сева быстро сложил овощи и мясо в рюкзак и, купив бутылку водки, поставил её к мужикам на стол. Бухнулся на свободный стул.
– Привет! – Довольно рассмеялся. – Давно не виделись…
Мужики, как по команде, повернули головы.
«Нет, не знаю», – мелькнуло у Севы в голове, – «обознался».
– А тебя разве приглашали? – Неприветливо спросил один из сидящих – остроносый, скуластый, с загорелым, обветренным лицом.
Сева струхнул.
– Да я так, – забормотал, – просто… на нет и суда нет… А вы чего это? – Вдруг пришла обычная злость. – Мешаю что ли?
– Мешаешь, – спокойно подтвердил заросший рыжей щетиной второй. – Что вскинулся, на свою рожу приключений ищешь?
Сева обмер.
– Эй, ребята, всё нормально? – Сунулся обеспокоенной круглой физиономией Колян.
– Нормально, Коля! – Рассмеялся остроносый. – Не беспокойся…
Сева, было, потянулся за бутылкой, но его руку перехватили.
– Оставь… Раз уж поставил – оставь. Оставишь хорошим ребятам? – Остроносый подмигнул. – Оставишь?
Сева пролепетал:
– Оставлю.
– Ну, лады… А теперь давай, двигай…
Сева двинул. На ватных ногах приподнялся и, проклиная себя, вышел. Опомнился он только тогда, когда пришёл домой.
– Марусенька, – пробормотал с порога, – Марусенька… Тут такое случилось, такое… – всхлипнул.
– Что? – Встревожилась Мария.
– Да каких-то что-ли бандитов встретил.
Севу от пережитого страха начало тошнить.
– А всё из-за тебя! – Вдруг добавил плачущим голосом. – В русский иди, в русский! Вот на свою беду и пошёл я в русский! Еле вырвался!
Постанывая, Сева поплёлся в спальню, взобрался на кровать.
– Марусенька, подойди ко мне… – Жалобно попросил. – Посиди рядом…
Мария подошла, села. Сева руками обхватил её грузные бёдра, прижался, спрятав лицо. Мария нерешительно погладила его по голове. Немного погодя Сева чуть отстранился, свернулся калачиком – ни дать, ни взять младенец, и заснул. У Марии горячо стукнуло от жалости сердце – любила она его в этот момент, несчастного, обиженного, такого родного. Любила, пока молчит, не канючит, не раздражается, спит и всё.
В квартире стало вдруг очень тихо. Сева вздыхал во сне, Мария вытерла выступившие слёзы, и одновременно радуясь своему чувству, и сожалея, что волшебство скоро закончится, поднялась и подошла к окну – голубое небо без единого на нём облачка пронзительно и невесомо уходило ввысь, кругом стояла звенящая жаркая оторопь, в которую неожиданно пробился далёкий собачий лай.