Мужчины и женщины
Шрифт:
– Жена… – Всунулся Сева.
– А зовут?
– Вера.
– Вера… жена… Милая Вера, я ужасно ошибся! Вы не просто интересная, вы красивая женщина!
– Я знаю… – Лениво ответила Вера.
– Ого, да тут комплименты раздают! – Не вытерпела рыжая Рахелька.
– Рахелечка, успокойся… – Алекс укоризненно поцокал языком и весело объяснил. – Любит Рахелька меня, вот и ревнует…
– Глупости! – Немедленно выпалила Рахелька. – Сева, а где Маша?
– В кухне.
– Пойду,
Вприпрыжку, как девочка, помчалась и перед тем, как войти в дом, услышала за спиной.
– Вера, но какой голос! Я просто очарован. Игорь, признаюсь, ты отхватил небесную красавицу! Где? Расскажи, где?! В каких трёхкомнатных квартирах такие водятся?
И ответ Игоря:
– В моих квартирах.
Рахелька от злости прикусила губу.
– Маша!
– Да тут я, тут…
– Маша, как дела?!
– Ничего! – Радушно улыбаясь, ответила хозяйка. – Посидишь? – Смела крошки с табурета.
В кухне было душно. На плите кипела вода, в которой варились три свеклы, и красноватая пена выплёскивалась наружу, прорежая синеватое газовое пламя. Около мойки на полу стоял большой полиэтиленовый мешок, доверху наполненный мусором.
– Как твой Сева?
– Опять уволили. – Мария внимательно посмотрела на Рахельку. – Почему такая вздёрнутая?
– Что это за Вера?! – Трагическим шёпотом спросила Рахелька.
– Первый раз вижу.
– Мерзкая!
– Может быть… А что случилось?
– Ничего! Просто… Просто Сашка её чуть не облизывает! Ну, я с ним дома поговорю!
– Поговори… – Иронически отозвалась Мария. Излишне резко двинулась к плите и охнула. – Нога!
– Ой, Машенька! – Вскочила Рахелька. – Обопрись на меня, обопрись!
– Рахелька, лучше пододвинь стул… – Мария тяжело села.
Какое-то время подруги молчали, а потом Рахелька вдруг обижено выпалила:
– Вот ты моего Сашу не любишь, а у самой с Севой не меньше проблем!
Мария удивлённо взглянула.
– Да, да, – не в силах остановиться, продолжила Рахелька, – мой Саша просто весёлый, а твой Сева и не работает, и тебя обижает, и вообще… – Замолчала.
– Я больше не буду высказывать своё мнение, – сухо сказала Мария.
Она сидела, неестественно выпрямившись, опираясь обеими руками на трость, и смотрела в одну только ей известную точку на стене. Рахельке стало стыдно и, спохватившись, она торопливо начала оправдываться:
– Машенька, не обижайся, я сегодня сама не своя. Сорвалась…
Вода из кастрюли на плите начала выплёскиваться сильней, Мария, было, поднялась, но Рахелька, вскочив, уменьшила огонь.
– Машенька, чем тебе ещё помочь?
Мария, более глухим, чем обычно голосом, ответила:
– Ничем.
– Машенька,
– Не обижаюсь.
– Точно?
– Точно.
Рахелька подошла к открытому дверному проёму и выглянула наружу:
– Сидят… Маша, я пойду? Салаты взять?
– Возьми.
– Ты на меня не обижаешься?
– О, Господи! Рахелька, иди уже!
Как только Рахелька показалась из двери, Алекс закричал:
– Рахелечка, ты где? Мы без тебя соскучились!
Рахелька убыстрила шаг. Алекс, подскочив к ней, чмокнул полную белую руку:
– Прелесть моя! Просто прелесть!
Вера неожиданно засмеялась.
Потянуло острым дразнящим запахом жареного мяса. Сева принялся носить салаты. Константин открыл свою ребристую важную бутылку.
– Костя! – Расширил глаза Алекс. – Это действительно оно?
– Оно, – дружелюбно ответил Костя.
– Что, мужики, пора? – Подскочил весёлый Сева.
– Конечно, пора! Куда наливать? Стаканы? – Алекс предвкушающе потёр ладони. – Сева, как ты знаешь, я не пью, но когда доходит дело до конкретики…
– Когда доходит дело до конкретики, даже я пью, – пророкотал Георгий.
Сева подобострастно засмеялся.
– Марусечка!! – Закричал. – Где ты, милая?
Мария в нарядном платье, скрадывающем её полноту, вышла из дома. Опираясь на трость, и удерживая в другой руке ещё одно блюдо, направилась к гостям. К ней смешно подбежал тщедушный Костя, что-то укоризненно говоря, отобрал тарелку – помог.
– За именинника! – Возвестил Алекс.
Сева сиял.
– Марусечка? – Подмигнул.
Мария подняла бокал. Все потянулись к ней, чокаясь. Потом некоторое время ничего не было слышно – гости увлёклись едой. Мария из-за утренней обиды расстаралась вовсю – на столе были и оливье, и винегрет, и какой-то необычный рыбный салат с ананасами. Сева из окна спальни протянул удлинитель, перебросил его через ветку сосны, и лампочка, покачиваясь от дуновений начавшегося ветерка, и бросая тени, освещала склоненные головы и заставленный тарелками стол.
Маленькая Ира со своими смешными косичками, сидя между Георгием и мужем, вполголоса спросила:
– Георгий, а где вы учились?
– У Климовича, – неспешно прогудел Георгий, – интересный такой был старикан – жестокий. По анатомии гонял. До сих пор мышцы помню – пронатор, супинатор… Чтобы рисовать обнажённую натуру, надо не только чувствовать начинающееся движение, но и знать фактуру. На самом деле очень сложные и тонкие вещи!
– И вы знаете? – Спросила Ирина, по-девчоночьи закручивая косичку на палец.