Мужество творить

Мэй Ролло Р

Аполлон помогал людям противостоять страху, который сопутствует временам перемен, брожений, созидания и активного развития. Важно уяснить, что это не невротический страх, характеризующийся движением вспять, торможением и блокировкой витальности. Архаический период в Древней Греции был временем рождения, временем оживленного развития, которому сопутствовало замешательство, вызванное ослаблением внешних и внутренних ограничений. Страх, связанный с новыми возможностями, греки переживали на всех уровнях: психологическом, политическом, эстетическом и религиозном. Новые возможности они воспринимали как вынужденные и не всегда желанные из-за этого страха, который неизменно сопутствует эпохам перемен.

Храм в Дельфах приобрел значимость в период, когда прежняя стабильность и семейные узы рушились, и личности предстояло взять ответственность на себя. В Греции эпохи Гомера жена Одиссея Пенелопа и его сын Телемах могли управлять семейными землями, независимо от того, был ли Одиссей дома, или принимал участие в Троянской войне, или же странствовал

десять лет по "морю, темному, словно вино". Однако в архаический период семьи начали объединяться в города. Каждый молодой Телемах чувствовал, что пришло время, когда необходимо выбрать свое будущее и найти свое место в новой городской общине. Каким же неисчерпаемым источником становится миф о молодом Телемахе для современных писателей, ищущих свою самотождественность. Один из аспектов этого мифа отразил Джеймс Джойс в "Улиссе". Томас Вулф часто обращается к рассказу о Телемахе как к мифу о поиске отца, поскольку эти поиски были столь же реальны для Вулфа , как и для древних греков. Вулф, как и каждый современный Телемах, открыл жестокую, болезненную истину, что "не удастся вернуться домой".

Города-государства погружались в анархию, тиран сменял тирана (термин, который в греческом языке не имеет такого негативного значения, как в английском языке [29] ). Стихийно избираемые вожди старались придать новой власти определенные законы. Возникали новые формы управления городами-государствами, новые законы, новый образ бога — все это давало индивиду новые моральные силы. В период изменения и развития становление нового часто переживается личностью как угроза [30] , со всеми сопутствующими этому страхами и стрессами.

29

Слово "тиран" относится к абсолютным властителям, которые множатся во времена перемен и политического брожения. "Тиран Афин" конца VI века до н. э. Писистрат считается историками и современными греками спасителем. Я хорошо помню мое удивление, когда в греческой школе, где я преподавал, один из учеников говорил о Писистрате с таким восхищением, с каким американцы говорят о Джордже Вашингтоне.

30

Р. Мэй использует игру слов: emergence(становление) — emergency(непредвиденность, крайность, угроза). — Перев.

Для этой эпохи брожения символ Аполлона, опирающийся на богатую мифологию, и храм в Дельфах были как нельзя более кстати.

Необходимо помнить, что Аполлон — это бог формы, разума и логики. И не случайно его храм стал важным центром в смутное время: при посредничестве бога пропорции и равновесия граждане могли получить подтверждение того, что за внешним хаосом скрывается какой-то смысл. Форма, пропорция и золотая середина имели большое значение, если люди контролировали свои страсти не для того, чтобы их укротить, а для того, чтобы конструктивно использовать хорошо известные грекам даймонические силы, дремлющие в природе и в них самих. Кроме того, Аполлон — бог искусства: ведь форма, или красота, является основной чертой прекрасного. Парнас же, на склоне которого был расположен храм Аполлона в Дельфах, во всех западных языках стал символом преданности сокровищам духа.

Нам будет легче оценить богатство значений этого мифа, если мы вспомним, что Аполлон — это бог света, и не только света солнца, но также света сознания, света разума, света озарения. Часто его называют Гелиосом (в греческом языке это слово означает "солнце") и Аполлоном Фебом, богом света и излучения. Наконец, вспомним наиболее убедительный аргумент: Аполлон считался богом, дающим здоровье и благополучие, а его сын Асклепий был богом искусства врачевания.

Все атрибуты Аполлона введены коллективным бессознательным в мифологию в темную догомеровскую эпоху и сотканы как из чисто фантастических, так и метафизических смыслов. Как же значителен тот факт, что этот бог хорошего совета, оберегающий душу и дух, помогает человеку обрести себя в эти бурные и переломные времена! Афинянин, отправляясь в Дельфы за советом Аполлона, постоянно удерживал в своем воображении образ бога света и исцеления. Спиноза убеждал нас, что если мы сосредоточим внимание на добродетели, к которой стремимся, то нам удастся ее достичь. Наш грек поступал именно так во время своего путешествия, приводя в движение психические процессы предвидения, надежды, веры. Таким образом он включался в процесс собственного "исцеления". Его сознательное устремление и глубинная интенциональность уже были вовлечены в событие, которое еще только должно было произойти. Для того, кто верит, мифы и символы сами по себе исцеляют.

Эта глава посвящена тому, как сотворить собственное "я". В процессе своего развития "я" вбирает в себя модели, формы, метафоры, мифы и другие элементы психики, которые придают направление этому самосозиданию. Этот процесс происходит непрерывно. Как удачно заметил Кьеркегор, "я" становится

тем, каково оно есть, только в процессе развития. Помимо очевидного детерминизма, имманентного человеческой жизни — особенно по отношению к физическим аспектам "я": цвету глаз, росту, продолжительности жизни, — в этом процессе, безусловно, присутствует элемент самоконтроля, самоформирования. Мышление и самосозидание неразрывны. Это становится очевидным, когда мы, продвигаясь в своем развитии, осознаем все свои фантазии, связанные с собственным будущим.

Непрерывное воздействие на направление личного развития у древнего грека происходило точно так же, как и у современного американца. Вышеупомянутый совет Спинозы является одним из возможных способов осуществления этой направляющей функции. Многочисленные мифы о реинкарнации, в которых личность возрождается в форме, напрямую зависящей от ее предыдущей жизни, содержат общечеловеческий опыт и говорят об ответственности человека за собственную жизнь. Утверждение Сартра, что "человек сам себя выбирает" [31] , быть может, несколько преувеличенно, однако в нем содержится зерно истины.

31

Ж. П.Сартр. Экзистенциализм — это гуманизм // Сумерки богов. М.: Политиздат, 1990.
– С. 324.
– Ред.

Человеческая свобода требует способности разорвать цепь "раздражитель — реакция". Во время этого разрыва мы совершаем выбор той реакции, которую хотели бы максимально реализовать. Способность творить самого себя как следствие этой свободы неразрывно связана с сознанием и самосознанием.

Поговорим теперь о том, каким образом дельфийский оракул содействовал процессу самосозидания. Самосозидание — это самореализация посредством наших надежд, идеалов, грез и других составляющих воображения, которые время от времени находятся в центре нашего внимания. Эти "модели" функционируют как сознательно, так и бессознательно, проявляясь как в фантазиях, так и в поведении. Термины символ и миф обобщенно определяют этот процесс. Храм Аполлона в Дельфах был конкретизацией этих символов и мифов, и там они "овеществились" в ритуале.

Прекрасны статуи Аполлона, созданные в те времена: классическая простота фигуры, красивая голова, спокойные и правильные черты лица, выражающие уравновешенность и контроль над страстями, легкая "всепонимающая" улыбка — все это убеждает нас в том, что этот бог действительно был символом порядка, о котором мечтали как греческие художники, так и простые граждане. Все статуи, которые мне довелось увидеть, имели одну отличительную черту: глаза были широко открыты — шире, чем у обыкновенного человека или чем в скульптурах классического периода. Когда мы посещаем зал древнего искусства в Национальному музее в Афинах, то непременно отмечаем, что широко открытые глаза мраморных статуй Аполлона придают им выражение настороженности. Они контрастируют со спокойными, почти сонными глазами знаменитой головы Гермеса, созданной Праксителем в IV веке до н. э. Широко открытые глаза в древних статуях Аполлона свидетельствуют о тревоге. Они выражают страх, напряженное внимание, ожидание непредвиденного — то есть те чувства, которые сопутствуют жизни в сложные времена. Существует удивительное сходство между глазами Аполлона и глазами на лицах, изображенных Микеланджело в другой переломный момент истории — в эпоху Ренессанса. Почти все человеческие фигуры Микеланджело, такие сильные и непобедимые, смотрят на нас широко раскрытыми глазами, что свидетельствует о страхе. И на автопортретах Микеланджело глаза широко раскрыты: они выражают явное беспокойство, словно художник стремился подчеркнуть внутреннее напряжение не только своего времени, но и свое собственное.

Р. М. Рильке также находился под впечатлением необыкновенных глаз Аполлона, их глубокого взгляда. В стихотворении "Архаический торс Аполлона" он говорит: "Нам головы не довелось узнать, в которой яблоки глазные зрели", — и продолжает:

но торс, как канделябр, горит доселе накалом взгляда, убранного вспять, вовнутрь. Иначе выпуклость груди не ослепляла нас своею мощью б, от бедер к центру не влеклась наощупь улыбка, чтоб к зачатию прийти. Иначе им бы можно пренебречь — обрубком под крутым обвалом плеч: — он не мерцал бы шкурою звериной, и не сиял сквозь все свои изломы звездою, высветив твои глубины до дна. Ты жить обязан по-иному. (Перевод В. Топорова [32] )

32

Р. М. Рильке. Новые стихотворения. Книга 2. — М.: Наука, 1977. — С. 107.
– Перев.