Мужские игры
Шрифт:
– Это как это?
– перебил Дерясин. Он поднялся с совершенно ошарашенным видом.
– Знакомый, что ли?
– подковырнул Подлесный.
– Да, - без интонации ответил Андрей.
– Как раз вчера в ресторане с ним познакомился.
– Шутишь? - неуверенно предположил Клыня.
– Если бы. Он не один был, - Андрей посмотрел на Забелина и, догадываясь, что произойдет за этим, сочувственно закончил.
– Он вместе с Флоровским был.
Изумленные Клыня и Подлесный также перевели глаза на Забелина: Клыня - испуганно, у Подлесного огорчение перемешалось с плохо скрываемым торжеством: он предупреждал.
Забелина и впрямь слегка
Позади стояла абсолютная тишина, - ему давали время придти в себя.
– Андрей, - не оборачиваясь, попросил Забелин.
– Пригласи срочно Флоровского. Под каким-нибудь предлогом.
Максим появился через час.
– Ребят, ну, у вас полное бардельеро. Не говорю уж на шлагбауме. Но даже на входе охраны нет. Приходи, кто хошь, и - бери тепленькими.
Он, наконец, заметил, что лица Подлесного, Дерясина и Клыни имеют одинаковое, неприязненно - осуждающее выражение.
– По какому случаю прокурорский вид?
Поскольку ответа не получил, он, нахмурившись, повернулся к Забелину. Тот озабоченно рыскал в ящике собственного стола.
– А если без пантомимы?
– разозлился Флоровский.
– Да, без пантомимы лучше, - согласился, разогнувшись, Забелин.
– Максим, тебе такой Лэни Кауфман знаком?
– Конечно, - Максим скосился на Дерясина.
– Только вчера водку пьянствовали. И - что отсюда следует? Нарушен сухой закон?
– Тогда, может, ты соизволишь объясниться, откуда Лэни Кауфман узнал про существование "Техинформа", и почему, как нам стало известно, он собирается проплатить Белковскому за аукционные акции?
От победительного вида Максима не осталось и следа. Он смешался. Затем, увидев сосредоточившиеся на себе взгляды, на глазах побелел. Губы поджались в тонюсенькую полосочку.
Глубокое разочарование охватило Забелина. До этого на что-то надеялся. Он кивнул Подлесному, предлагая продолжить.
– Кроме того, - Подлесный поднялся и, как бы прогуливаясь, пошел к двери, незаметно отсекая Флоровского от выхода, - нам стало известно, что на Западе в результате неудачной махинации вы, господин Флоровский, кинули собственного партнера. Так вот, не господин ли это Кауфман, и не собрались ли вы таким образом с ним рассчитаться? А заодно и самому заработать? А? Что скажете?
– Скажу: пшел вон, быдло, - Максим слегка оправился.
Подлесный удовлетворенно кивнул, будто услышал нечто приятное.
– Вы же не будете отрицать, - продолжил он, - что в Россию вернулись по существу нищим?
– Ну, почему же?
– правая щека Максима скривилась в злой усмешке.
– У меня на карте аж цельных двенадцать тысяч долларов осталось.
Шагнул к Забелину и отдельно для него закончил:
– Как раз разок в казино рискнуть.
С гаденькой улыбочкой он обогнул стол. Подлесный упругим шагом ступал следом. Дерясин и даже Клыня также вскочили, готовые броситься на помощь. Но все остановились, повинуясь жесту Забелина.
– А ну-ка, освободи место, скотина, - потребовал Флоровский.
Грубо оттолкнув Забелина, он уселся
Отрывистыми, злыми движениями пальцев поколотил по кнопкам. В ожидании ответа абонента зажмурился с непонятным, пугающим блаженством. Схватил трубку.
– Лэни. Как тебе после вчерашнего?... Сейчас тебе совсем хорошо станет, - замогильно-сладким голосом пообещал он.
– Стало быть, приехал поклониться могилам? Сие похвально и для меня умилительно. Ты-то знаешь мою коровью сентиментальность. Я, конечно, старое трепло. Но почему ты решил, что можешь между делом безнаказанно за моей спиной мой родной институт прихватизировать... Цыц, когда Максим Флоровский изволит говорить!
– рыкнул вдруг он и тут же перешел на пенящийся злобой шепот.
– То, что я из-за тебя последние триста тысяч бакеров на раз потерял, я смолчал. И даже согласился подождать. Потому что - дружбан. Даже когда узнал, что ты после моего отъезда на меня же стрелку перевел, - стерпел... Цыц у меня! Потому как Максим щедр душой. Но Максим не глуп. Он есмь осторожен. А потому тугаментики сохранил. Ты ведь тогда не одного меня подставил. Ты известных людишек подставил. А теперь, болезный мой, как ты думаешь, что будет с твоей поганой репутацией, которой ты так кичишься, когда я положу перед этими немалыми людишками эти тугаментики? Каково срастется, а? Гибрид фикуса с кактусом произрастет.
Он замолчал, выслушивая бурление в трубке. Вид Максима был жуток: вздувшиеся вены на висках пульсировали качающими насосами, щека подергивалась. Левой рукой он выхватил из канцелярского набора "паркер" и кромсал его меж пальцев, кажется, вовсе не замечая.
– То есть таким путем со мной рассчитаться хотел. Так это ты еще и благодетель мой на веки вечные, - смачно восхитился услышанному Максим и вновь перешел на свистящий шепот.
– Ах ты, щедрая душа! Умаслил старика Флоровского. А теперь послушай очень внимательно. Потому что буду говорить нежно, но убедительно. Если через пол... не! Через пятнадцать минут ты не перезвонишь мне на мобилу и не сообщишь, что Белковскому в деньгах отказал начисто и навсегда... То, что тебя со всех рынков выкинут,- это без вопросов. Я тебя больше порадую. Я тебе самолично оторву яйца. И сделаю это особым способом. С тайным сладострастием буду тянуть по одному и - давить. Тянуть и давить. Потому как я есмь тайный сладострастник. Понял ли ты меня, о, Лэни?... Пятнадцать минут.
Он швырнул трубку на рычаг:
– Паскуда!
– Максичка!
– Забелин сжал ему плечо.
– И ты паскуда, - Максим сбросил руку.
– Максим Юрьевич, то я виноват!
– Подлесный в непритворном волнении хлопнул себя по бедрам.
– Компра же моя. Так что, стал быть, - казните.
– Может, чайку? Кофейку?
– заискивающе предложил Клыня.
– И - потанцевать, - усмехнулся Максим.
– Пшли вон со своими утешениями.
Оглядел, прищурившись, радостно - смущенных людей, Забелина, который неприкрыто сиял:
– Полно вам, мужики. Ни в чем вы предо мной не виноваты. Сам едва не вляпался. Распушил язык свой поганый. Всё хочется крутым выглядеть. Вот и ... Ведь еще день-другой и - до конца дней не отмазался бы. Кто б поверил, что не специально сдал.
Он мотнул головой, отгоняя наваждение. Выдернул заверещавший мобильный телефон, послушал:
– Вот за что тебя люблю я.
Захлопнул крышку. Поднялся.
– Ладно. Поехал в институт. А то там Астахов с Наталкой без меня зарываются. Всем чао-какао.