Мужские игры
Шрифт:
– Я... прогулялся.
– Отличненько. Это с таким-то конвертом в кармане.
– Я с Яной встречался. Мы как раз насчет свадьбы разговаривали.
– Еще раз отличненько. Именно что о свадьбе. Кому ты давал конверт, Юра?
– Я?! Да вы...
– Молчи. Не гневи лучше. Просто - кому?
– Но зачем мне?!
– отчаянно выкрикнул Клыня.
– Вот именно. Ты же не сволочь, Юра. Ты же помнишь, что товарищ твой дерьмом обмазан. Ты хоть представляешь, каково ему жить, если не отмыть?
– А я?
– Ты?
– Забелин
– Полагаю, есть еще шанец переиграть итоги аукциона. И если переиграем, то обещаю, все между нами останется. Но факты нужны сейчас. Да и отец...
– Что отец?!
– Вот именно. Нельзя Николаю Николаевичу про это узнать. Он же тобой ого-го как гордится! Так куда конверт носил - в "ФДН"?
– В "ФДН"?
– Клыня искренне обиделся.
– Да за кого вы меня, Алексей Павлович, держите?
– Тогда что? Но быстро, Юра! Неужто Баландин? Ну?
Клыня шмыгнул носом, кивнул:
– Наверное.
– Что еще за "наверное"? Ты по порядку можешь?
– Угу.
– Он высморкался и сначала с трудом, потом все быстрее, как человек, измаявшийся давящей его тайной, принялся сбивчиво рассказывать: - Я тогда к вам с Яной приезжал. Она внизу ждала. Перед этим она как раз согласилась. Ну - замуж.
– Понятно.
– Она сказала, что мне нужна другая должность. Чтоб...
– Тоже понятно.
– В общем, кто-то там поговорил с Баландиным насчет меня, и он вроде как...
На какое-то время Забелин, видно, забыл контролировать себя, потому что Клыня прервался укоризненно:
– Я знаю, Яна рассказывала, вы ее недолюбливаете. Наверное, оговорили. Но она хорошая. Это внешнее только.
– Так что произошло после?
– от обсуждения Яны Забелин уклонился.
– Я спустился. А Яна как раз перед тем увидела, случайно! Баландина и сказала, что он меня ждет, чтобы поговорить. Я хотел позже, но...
– Ну, понятно. "Место уйдет", "лови момент".
– Мы посидели в приемной, и как раз он подошел.
– Ну да, в сортир ходил, - пробормотал Забелин, припомнив, как Баландин улепетнул с правления.
– Не обращай внимания.
– Пригласил. Жарко как бы было. Он в рубашке. Ну... это я уж потом допер-то, Алексей Павлович!
– давай поговорим по-мужски, мол, без пиджаков. Повесил мой на стул. Предложил должность. Потом повел в кадры анкету писать.
– Без пиджака?
– Я хотел взять, но Юрий Павлович сказал, что здесь не возьмут и пусть повисит. Еще пошутил - пусть, мол, к месту привыкает. Я же тогда не думал. Написал анкету, заявление. Ещё всё боялся, как вам потом скажу насчет ухода. Потом решил: уйду-то после победы на аукционе. Значит, как бы никого не подставлю. Вернулся минут через пятнадцать, Яны уже не было. И Баландина тоже. Секретарша сказала, что он опять на правление ушел.
"Ну да, видели его на правлении, как же".
– Зашел, пиджак там же, конверт на месте. И поехал сюда. Я поначалу не думал. Это уже когда вечером цифры
– Почему тогда же не доложил?
– Сперва как-то опешил. А потом, когда Олега избили... Я через дверь видел, как Подлесный его бил. Тот ползает, а этот ногами по бокам. Жутко.
– Его передернуло.
– Хотел к Баландину пойти поговорить. Да как скажешь? Не вы ли нас сдали? Да и Яна отговорила. Что, мол, дурак и сам свое счастье обрушу. Что это просто совпадение. Доверчивая она.
– А сам?
– Н-не знаю. Чтобы так точно угадать...
– Не знаешь?
– Забелин не сдержал злой иронии, и Клыня съежился, точно под хлыстом.
– На-ка прочти.
Он отчеркнул пальцем строку и протянул Клыне копию протокола заседания кредитного комитета.
– Вот то-то. А ты говоришь.
– У отца опять криз был гипертонический, - безысходно выдохнул Клыня.
– Врачи сказали - надо с работы уходить, нервничать нельзя.
– И не будет. Из-за нас с тобой, во всяком случае.
– Что мне теперь делать?
– Тебе? Бери отпуск. В Египет, например, сгоняй. Отойди от трудов праведных.
Вопреки желанию Забелина намек получился неприкрытым.
– Уйду я из банка.
– Из банка как раз просто. От себя труднее. Да и потом, всё, как выясняется, не так уж сумрачно вблизи. Жизнь, Юра, по моим наблюдениям, человека несколько раз на излом неожиданно берет. Вроде рулишь беззаботно по проторенной дороге, вдруг бац - развилка. А тут ведь как в лабиринте - один раз не туда свернул - и заплутал! И времени на раздумье нет. Вот тут и решается, кем ты сюда подошел. Есть ли в тебе нить эта. Ошибся - и тогда до самого конца не туда. Ты сейчас налево чуть не махнул. А там тупик. И, не останови я тебя, в него бы и уперся. Но притормозил ведь.
В коридоре послышался требовательный голос:
– Шефа кто видел?
Клыня, вздрогнув, уставился на дверь взглядом бандерлога при приближении удава Каа.
Дверь распахнулась.
– Алексей Павлович!
– Подлесный пытливо обозрел представшую картину.
– Всё срастается.
Он не отводил разгоревшихся глаз от сжавшегося в панике Клыни.
– А мы во всем разобрались, - сообщил Забелин.
– С помощью Юры.
– Так?..
– Нет. Юра как раз и помог разобраться, - требовательно, остужая страстного подчиненного, повторил он. Добился осмысленного взгляда.
– По-мог! Давай докладывай.
– Помог, стало быть? Больно помощников много. Потом не пересчитаешь.
– Ты что, не слышал?! Здесь чужих нет.
Но слова эти оказались напрасны - ни Подлесный не поверил им, ни Клыня не вышел из состояния прострации.
– Как скажете. Словом, Баландин действительно как секретарь ЦК комсомола курировал Московский областной комитет на Колпачном, когда Белковский был там замзаворга. Корешковали, говорят, крепко - в свое время в "Олимпийце" - база комсомольская в Химках - всех баб покрыли. Поставлял, само собой, Белковский.