Мужские игры
Шрифт:
– А теперь, выходит, и Баландин отрабатывает.
– Забелин, демонстрируя веселье, подтолкнул оглушенного Клыню - "вот оно, брат, как".
– Ну, пошли разыщем энтузиаста нашего. Самое время.
– Уже нашел, - доложил, будто на подносе поднес, Подлесный.
– В Бурыкинских палатах он. Какого-то губернатора обхаживает.
– Вот там и возьму. Тепленького.
Оставшись один, Клыня продолжал сидеть в той же позе, без единого движения. Будто гипсом залитый.
Если по Басманной проскочить со стороны
Как-то, проезжая мимо полуразрушенного здания, с выбитыми ставнями, обросшего мхом и годного, казалось, разве что к сносу, Второв ткнул в него пальцем и в очередной раз оказался прозорлив - нигде не совершалось столько удачных для банка сделок, как в прохладных Бурыкинских палатах. Губернаторы и даже развязные депутаты, усаженные под иконами, за отделанные под старину дубовые столы, приосанивались державно и делались на удивление сговорчивыми.
Узнав забелинский "БМВ", охрана открыла ворота без промедления. Среди стоящих во дворике машин увидел он, к своему облегчению, и баландинский "Мерседес".
Забелин быстро зашел внутрь, где его встретил старый, дряхлеющий человек в смокинге, в прошлом один из известнейших в Москве метрдотелей. Ответив на поклон, только спросил:
– Где накрыли?
– В подвале, - доложил метрдотель. Впрочем, это было излишним - густой бас тостующего Баландина резонировал по наполненному гулом дуба и железа зданию.
Мимо барной стойки по винтовой лестнице Забелин спустился вниз.
В залу он вошел, пригнувшись под сводчатыми колоннами. Вокруг массивного, уставленного снедью стола сидели четыре человека и слушали пятого - раскрасневшегося Юрия Павловича Баландина. Сзади в готовности застыли двое официантов в белых перчатках - сервис в "Бурыкинских палатах" был образцовым.
– Хо, какие люди! Ну-ка еще прибор, - неприятно поразился обернувшийся вместе с остальными на шум Баландин.
– Позвольте представить...
– Алексей Павлович, как удачно, - поднялся, отбрасывая салфетку, маленький полный человек - губернатор одной из черноземных областей, где банк планировал открыть новый филиал.
– А я все огорчался, что уеду, не повидавшись.
С извиняющейся улыбкой Забелин приложил руки к груди:
– Прошу простить, но... Никогда не позволил бы себе перебить разговор, если б не чрезвычайные обстоятельства. Вы сами человек дела, и прошу понять... Позвольте украсть у вас Юрия Павловича, всего на пятнадцать минут.
Губернатор сожалеюще, но и с пониманием поднял ладони.
– Ну, словом, за смычку!
– поспешно закончил Баландин какой-то длинный тост и первым опрокинул в себя запотевшую рюмку.
Он потянулся было за куском севрюги, но Забелин всё с той же извиняющейся улыбкой не шутя ухватил его за руку, и Баландину пришлось подчиниться.
– Мог бы и
– Да что ты меня, как девку, тянешь?
– разозлился он, когда Забелин, миновав холл, устремился на второй этаж.
– За нами никому не ходить, - потребовал Забелин, и Баландин перестал вырываться.
Мимо кованой сундучной они прошли в увешанную картинами залу, посреди которой стоял диван.
– Ты что ж, подлец, банк продаешь?
– залепил Забелин и, не дожидаясь, когда ставшее багровым лицо Баландина разразится матом, сунул ему копию протокола.
Едва, впрочем, глянув, Баландин отбросил лист в сторону, так что он, спланировав, бессильно завис на самом углу журнального столика.
– Во-первых, подбери губы, - жестко потребовал он.
– Я, имей в виду, всякого крутивья в жизни повидал. А во-вторых, или говори толком, или завтра будем у Покровского объясняться.
– А вот уж хрен! Если сейчас не договоримся, я сегодня же к Папе вылечу. И прорвусь.
– В реанимацию-то?
– А хоть в морг! Он и мертвый восстанет, если узнает, как банк сдают.
– Да кто сдает? Что ты мельтешишь?
– нажал на голос и Баландин.
– Насчет скупки, так Папа ее прикрыл, как узнал, что аукцион ты пропердел. А этих кредитовали - так чего ж деньгам пропадать? Не выиграли, так хоть на процентах заработаем. Некогда мне.
– Ишь как ловко! А то ты, когда Папе докладывал, не знал, что если они денег не найдут, так победителями мы становимся? Всё знал. Так сам же им деньжат преподносишь, чтобы, не дай бог, не обломилось. Лихо!
– Пустое. Продристал, теперь пылишь. А мне так один хрен кого кредитовать, лишь бы доход банку.
– Да. Много ты о банке думал, когда Белковскому денежки подписывал.
Баландин, двинувшийся к лестнице, услышав фамилию "Белковский", вернулся.
– Белковский? Белковский?
– Да, тот самый. Твой корешок по "Олимпийцу", - освежил ему память Забелин.
– Или тоже совпадение?
– Все мы работаем с теми, кому доверяем. Для банка надежней, - прорычал Баландин.
– Особенно если можно навар поиметь.
– Ну ты не заговаривайся. А то ведь тоже не посмотрю...
– В склочку обратить хочешь? Может, и обратилось бы, если бы не одно "но".
Он сделал паузу. И Баландин на паузу эту купился.
– Если бы что?
– не выдержал он.
– Именно. Пиджачишко Клынин.
– Какой еще?.. Что ты здесь? Пришел, сорвал встречу, пылишь что-то. Может, не в себе?
– заподозрил он.
– Какая-то бессвязность.
– Может, и прошел бы у тебя этот номер, если б не Клынин пиджачишко, - со своей стороны посочувствовал собеседнику Забелин.
– А так элементарное служебное расследование - и всё срастется: отказ в кредите, тут же кредит "ФДН", странная победа, докладная Клыни и моя, само собой. Да и лишние пятьсот тысяч рублев в кредите - тоже та еще бородавочка.